Бояться поздно
Шрифт:
Сбиваясь на песенку, чтобы поймать детали, которые ускользали с нарастающей игривостью, Аля рассказала про кабинет, заполняющий его живописный хлам, проступающую там или сям эмблему «Генделя» и часы, не столько идущие, сколько шагающие медленно, но неумолимо. Марк перебивал и изводил уточняющими вопросами, пока Карим, давно убравший телефон, не прихватил его за шею. Когда Аля смолкла, мучительно задумавшись о том, что особенно важное забыла сказать, Карим спросил:
— Всегда носители информации и никогда средства
— Переведи.
— Дисководов, видеомагнитофонов, компов, медиаплееров и теликов не было ни разу, только кассеты, дискеты и флешки?
Аля кивнула сперва неуверенно, потом с размаху.
— И в других комнатах тоже? — спросила Алиса. — Может, задача в этом как раз.
— Точно не было, — отрезала Аля.
Марк, вывернувшись из толстых пальцев Карима, ввинтился в кладовочку и принялся разглядывать и трогать стены, бросив через плечо:
— А тут ты хорошо искала?
— Ну как-то искала. Два раза. Каждую досточку обстукала. Нет тут ничего.
— И не должно быть, — сказала Тинатин. — Дом же случайно выбран, могли любой другой дать. У него нет никакой отдельной функции, которую надо было готовить заранее.
— И на фига тогда раз за разом давать такие жирные намеки? — оскорбленно спросил Марк. — Вот кассеты, вот флешки, вот дискеты — чтобы что?
— Чтобы понять, — сказала Тинатин. — Намеки — они чтобы человек поймал и сделал вывод, а не чтобы взял его и сунул в считывающее устройство. Иначе больно жирно будет — и неинтересно.
— Горелым пахнет, нет? — спросила Алина, поводя носом.
Все дружно зашмыгали и засопели. Аля сказала:
— Не горелым, зажженными спичками. Тут часто так. Единственный четкий запах.
— Богатая какая игра, — отметил Карим. — Запахи у них тут. Вкусы. Буйство глаз и половодье чуйств.
— Если бывает дополненная реальность, почему не быть дополненной виртуальности? — сказала Алина, не снимая недоверчивости с лица.
Аля засмеялась.
— Что смешного? — уточнила Алина, явно приняв смех на свой счет.
Аля ткнула пальцем в сторону лестницы.
— Кошка. Сто лет ее морду не видела, только зад.
Кошка, свирепо зыркнув, немедленно обратилась к Але упомянутой частью и удалилась, подрагивая хвостом.
— Гада, — весело сказала Аля вслед. — Хоть бы раз дождалась или вывела в какое толковое место.
— Кот и толк — это наоборотские вещи, — с философским видом отметила Алиса.
— Шарады пошли, — пробормотала Алина.
— А что, если по-английски… — начал Марк, но Алина продолжила:
— Предлагаю на фигню не отвлекаться. Ни на шарады, ни на пустые разговоры, ни на поиски выхода из бестолкового места в толковое. Мы согласились, что оказались в замкнутом виртуальном мире, из которого обычным порядком, ножками, на паровозе, лошадке или драконе выбраться невозможно. Как говорится, вы находитесь здесь.
—
— В которое уже не постучат, — добавил Карим.
— Не на дне, а в дне, — поправила Алина. — И мы только стуки и слышим.
Карим удивился:
— Мы?
— Ну она.
Алина кивнула на Алю, и та утомленно подобралась.
— Вводные такие, — продолжила Алина. — Мы в темноте в незнакомом месте, в котором чутка ориентируется только она. И она говорит, что слышит стуки. Можно на них не обращать внимания, можно бояться и бежать от них в противоположную сторону, а можно идти как раз к ним, если верить, что только стуки и выведут. Соответственно, вопрос прост: верим ли мы? Это раз. И второй вопрос: верим ли мы ей? — Алина обвела всех свирепым взглядом.
Аля набрала воздуху в легкие, чтобы ответить резко, честно и, может быть, в последний раз, потому что надоело ей это хуже бесконечной смерти.
Но тут Алина заявила:
— Я — верю. Ей — верю. Вернее, в то, что она что-то знает. В то, что она сама верит в то, что говорит. И в то, что хочет спастись, ну и нас спасти заодно.
— Или хотя бы тот мирняк неизвестно где, — напомнил Марк.
— Вот спасибо-то за доверие такое, — пробормотала Аля.
Алиса обняла ее за плечи.
— А в стуки ты веришь? — поинтересовался Карим.
— Как в часть ее картины мира, — отрезала Алина. — Щ-щиба [19] .
— Что опять?
— Мы ведь не знаем, в каком городе будет налет, который хотим сорвать.
— А какая разница? — удивился Марк.
— Мы даже не уверены, что это в России!
— А какая разница? — удивились хором уже все.
— Большая разница-а, — передразнила Алина. — Согласна. Но даже если мы уделаем этих троих, про которых она говорит, где гарантия, что еще сто генделей не доиграют эту свою симфонию?
19
Так героиня произносит ругательство «щибаль» (искаж. кор. ??), популярное у любителей дорам и K-Pop.
— Нет такой гарантии и не будет, — признал Карим. — Есть принцип: «Делай что должен, и будь что будет». И ничего кроме у нас не осталось.
Алина вяло зааплодировала.
Тинатин сказала:
— Прекрасно. Минутку тимбилдинга закончили, предлагаю перейти к делу.
— А что за дела? — оживился Марк.
— Да все то же. Напоминаю, если запамятовал: нам бы спастись как-нибудь.
— Эх. Я думал, пожрать.
За разговором они обошли весь дом и теперь толклись в гостиной — то есть все спокойно сидели, а Марк метался туда-сюда, присосеживаясь то к одному, то к другому и тут же вскакивая, будто с булавки, на новый замысловатый маршрут.