Бойцовский клуб (перевод А.Егоренкова)
Шрифт:
Бои продолжаются ровно столько, сколько нужно.
И, если Тайлер любит Марлу, — …
Я люблю Марлу.
И что происходит дальше — не описать словами. Я хотел загадить пляжи Франции, которые я вовек не увижу. Представьте, как охотитесь на лосей в пропитанных влагой лесах, окружающих руины Рокфеллер-Центра.
В первой своей драке парень зажал меня в полном захвате, вмазал мне в лицо, вмазал в щеку, вмазывал дырой в моей щеке о бетонный пол, пока мои зубы не хрустнули внутри, впившись потрескавшимися корнями
Теперь я припомнил мертвого Патрика Мэддена на полу, хрупкую фигурку его жены, — будто маленькой девочки с прической-шиньоном. Его жена хихикала и пыталась влить шампанское между губ своего мертвого мужа.
Его жена сказала, что поддельная кровь слишком, чересчур красная. Миссис Патрик Мэдден коснулась двумя пальцами лужи крови, растекшейся рядом с ее мужем, и потом поднесла их ко рту.
Зубы вонзились мне в язык, я чувствую вкус крови.
Миссис Патрик Мэдден почувствовала вкус крови.
Я помню, как стоял там, на задворках вечеринки с таинственным убийством, и официанты, обезьяны-космонавты, телохранителями окружали меня. Марла, в своем платье с орнаментом из темных роз, наблюдала это с другого конца бального зала.
Вторая драка, — парень уперся коленом мне между лопаток. Парень скрутил мне руки за спиной, и колотит меня грудью о бетонный пол. Я слышу, как с одной стороны хрустнула ключица.
Я бы приложился к мозаике Элджина кувалдой и подтер бы себе задницу Моной Лизой.
Миссис Патрик Мэдден стояла, подняв руку с двумя окровавленными пальцами, и кровь проступала у нее между зубами, и кровь стекала с ладоней, вниз по рукам, просачиваясь сквозь бриллиантовый браслет, и капала с локтей.
Бой номер три, — я просыпаюсь, и настало время боя номер три. В бойцовском клубе больше нет имен.
Твое имя — это не ты сам.
Твоя фамилия — это не ты сам.
Номер третий похоже знает, что мне нужно, и держит мою голову в темноте и тумане. Удушающий захват, дающий ровно столько воздуха, сколько нужно человеку чтобы держаться на ногах. Номер три держит мою голову на сгибе руки, как ребенка или мяч, и бьет мне в лицо тяжелым молотом сжатого кулака.
Пока мои зубы не прокусывают щеку изнутри.
Пока дырка у меня в щеке не сливается с уголком рта, соединяясь в рваную ухмылку от носа до уха.
Номер три колотил меня, пока не ободрал кулак до мяса.
Пока я не заплакал.
О том, как все, что ты любишь, рано или поздно отвергнет тебя, — или же умрет.
Все, что бы ты ни создал, будет выброшено прочь.
Все, чем ты когда-либо гордился, в итоге превратится в хлам.
Я — Озимандия, я мощный царь царей [8] .
8
Строчка из стихотворения «Озимандия».
Еще
Хрупкая фигурка миссис Патрик Мэдден сидит на корточках на полу возле тела своего мужа, и богатые люди, те люди, которых они звали друзьями, пьяно шатаются рядом и смеются.
Потом его жена позвала:
— Патрик?
Лужа крови расползается шире и шире, пока не касается ее юбки.
Она говорит:
— Патрик, довольно, хватит изображать мертвого.
Кровь взбирается по кайме ее юбки, — капиллярный эффект, — нитка за ниткой пропитывая ткань.
Вокруг меня кричат люди из Проекта Разгром.
Потом миссис Патрик Мэдден закричала.
И в подвале бара «Оружейная» Тайлер Дерден соскальзывает на пол теплым куском мяса. Великий Тайлер Дерден, который был совершенством один миг, и который сказал, что один миг — это самое большее, что можно получить от совершенства.
А бой продолжается и продолжается, потому что я хочу умереть. Потому что только по смерти мы обретаем имена. Потому что только по смерти мы более не являемся частью Проекта Разгром.
Глава 29.
Тайлер стоит неподалеку, в совершенстве сложенный, как ангел, во всем своем белокуром сиянии. Моя воля к жизни меня поражает.
Я ведь — образец окровавленной ткани, присохший к матрацу в своей комнате в Мыловаренной Компании на Пэйпер-Стрит.
Из моей комнаты все исчезло.
Мое зеркало с фотографией собственной ступни, на которой у меня был рак на десять минут. Даже что-то пострашнее рака. Зеркала нет. Дверь туалета открыта, и мои шесть белых рубашек, черные брюки, нижнее белье, носки и ботинки тоже исчезли. Тайлер говорит:
— Вставай.
Внизу, позади, и внутри всего, что я принимал как данность, росло нечто ужасное.
Все развалилось на части.
Обезьяны-космонавты убрались. Все передислоцировано, — липосакционный жир, армейские кровати, деньги, — особенно деньги. Остался только сад и арендованный дом.
Тайлер говорит:
— Последнее, что нам осталось сделать — это акт твоего мученичества. Акт твоей великой гибели.
«Не такой, как эта тоскливая, никчемная смерть, — а вдохновляющей гибели, укрепляющей силы».
«О, Тайлер, я изранен. Убей меня прямо здесь».
— Вставай.
«Да убей же меня, наконец. Убей меня. Убей меня. Убей меня. Убей меня».
— Это должно быть внушительно, — возражает Тайлер. — Представь такое — ты на крыше самого высокого здания в мире, все оно захвачено Проектом Разгром. Дым валит из окон. Столы летят в толпу на улице. Настоящая арена смерти — вот что ты получишь!
Я говорю — «Нет. Достаточно ты меня использовал».
— Не будешь сотрудничать — нас не станет только после Марлы.