Бойцовский клуб (перевод А.Егоренкова)
Шрифт:
Руки цепляются за корму моих брюк, пытаясь втянуть меня внутрь, стаскивая мои штаны за ремень с задницы.
Кто-то внутри автобуса выкрикивает:
— Одна минута!
Туфли соскальзывают с моих ног.
Застежка ремня, щелкнув о раму, проскальзывает в окно.
Руки, удерживающие меня, сдвигают мне ноги. Оконная рама, горячая от солнца, давит мне на живот. Моя белая рубашка свешивается, покрывая мои плечи и голову, я по-прежнему хватаюсь руками за обод колеса и кричу — «Эй!» Мои ноги
Кровь стучит в висках, мои глаза выпучены от напряжения, я вижу только белую рубашку, свисающую на лицо. Где-то грохочет трактор. Жужжат пчелы. Где-то. Все на много миль вдали. Где-то на миллион миль от меня кто-то выкрикивает:
— Две минуты!
И рука скользит в моей промежности, ощупывая меня.
— Не сделай ему больно, — говорит кто-то.
Руки, обхватившие мне лодыжки, на миллион миль вдали. Представляются в конце длинной-длинной дороги. Направленная медитация.
Не представляй оконную раму, как тупой горячий нож, вспарывающий тебе брюхо.
Не представляй группу мужчин, играющих в перетягивание каната твоими ногами.
На миллион миль вдали, на хрениллион миль вдали, грубая теплая рука обхватывает тебя у основания и оттягивает на себя, и что-то сжимает тебя туго и сильно, еще сильнее, еще сильнее.
Резиновая ленточка.
Ты в Ирландии.
Ты в бойцовском клубе.
Ты на работе.
Ты где угодно, только не здесь.
— Три минуты!
Кто-то издалека, совсем издалека, кричит:
— Вам знаете, о чем речь, мистер Дерден. Не выпендривайтесь перед бойцовским клубом.
Теплая рука обхватывает тебя снизу. Ледяной кончик ножа. Рука ложится тебе на грудь. Терапевтический физический контакт. И эфир давит на твой нос и рот, — сильно. Потом ничто, — даже не совсем ничто. Забвение.
Глава 27.
Обугленная скорлупа моего выгоревшего кондоминиума черна, как открытый космос, пустыня в ночи над огоньками города. Окон нет, и желтая ленточка полицейского заграждения для картины происшествия трепещет и извивается на краю пятнадцатиэтажного обрыва.
Я просыпаюсь на бетонном перекрытии. Когда-то здесь был кленовый паркет. До взрыва здесь были картины на стенах. Была шведская мебель. До Тайлера.
Я одет. Засовываю руку в карман и чувствую.
Я цел.
Напуган, зато в целости и сохранности.
Подойди к краю перекрытия, — пятнадцать этажей над стоянкой, — посмотри на огни города, посмотри на звезды, — и тебя не станет.
Все это осталось настолько позади.
Здесь наверху, на многомильном пути между Землей и звездами, у меня возникает чувство, будто я одно из тех животных-космонавтов.
Собак.
Обезьян.
Людей.
Просто
Мир сходит с ума. Мой босс мертв. Моего дома нет. Моей работы нет. И я в ответе за все это.
Ничего не осталось.
У меня перерасход по чекам.
Шагни через край.
Полицейская ленточка дрожит между мной и забвением.
Шагни через край.
Что там еще?
Шагни через край.
Еще есть Марла.
Прыгай через край!
Есть Марла, и она в центре всех событий, и она не знает об этом.
И она любит тебя.
Она любит Тайлера.
Она не знает разницы.
Кто-то должен сказать ей. «Убирайся. Убирайся. Убирайся» «Спасайся». Спускаешься на лифте в вестибюль, и швейцар, которому ты никогда не нравился, улыбается тебе ртом с тремя выбитыми зубами и говорит:
— Добрый вечер, мистер Дерден. Вызвать вам такси? Вы в порядке? Вам нужно позвонить?
Звонишь Марле в Отель Риджент.
Клерк в Ридженте говорит:
— Будет сделано, мистер Дерден.
Потом на линию выходит Марла.
Швейцар прислушивается около плеча. Клерк в Ридженте наверняка подслушивает. Шепчешь — «Марла, нам нужно поговорить».
Марла отвечает:
— Хрена тебе с два!
Она, возможно, в опасности, объясняешь ты. Она имеет право узнать, что происходит. Ей нужно встретиться с тобой. Вам нужно поговорить.
— Где?
Ей нужно пойти туда, где мы впервые встретились. Вспомнить. Пораскинуть мозгами.
«Белый шар исцеляющего света. Дворец семи дверей».
— Ясно, — отвечает она. — Буду там через двадцать минут.
«Будь».
Вешаешь трубку, и швейцар говорит:
— Я могу вызвать вам такси, мистер Дерден. Бесплатно, куда пожелаете.
Ребята из бойцовского клуба следят за тобой. «Нет», — отвечаешь ты, — «Такая приятная ночь. Я лучше пройдусь».
Сейчас ночь субботы, ночь рака желудка в подвале Первой Методистской, и Марла уже там, когда ты добрался.
Марла, курящая сигарету. Марла, закатывающая глаза. Марла с подбитым глазом.
Вы оба садитесь на мохнатый ковер, по разные стороны круга медитации и пытаетесь вызвать животное, покровительствующее вам, пока Марла светит на тебя своим синяком под подбитым глазом. Ты закрываешь глаза и переносишься во дворец семи дверей, и все равно чувствуешь, как светит глазом Марла. Ты укачиваешь своего внутреннего дитя.
Марла светит.
Потом время объятий.
«Откройте глаза».
«Каждый из нас должен выбрать себе партнера».
Марла пересекает комнату в три быстрых шага и отпускает мне сильную пощечину.