Боже, спаси Францию! Наблюдая за парижанами
Шрифт:
— Но эта квартира ему не принадлежит! Я напишу на него заявление в муниципалитет! — Мадам да Кошта была вне себя от ярости.
— Нет! — Я на минуту оторвался от своего занятия — сбора по всей квартире разбросанных грязных носков, — чтобы предостеречь ее от попытки перейти дорогу моему бывшему шефу. — Вы потеряете работу, а он останется при квартире. Но я тем не менее одержал победу, — сказал я, — мы взломали дверь, и я без надзирателей собираю свои вещи. Этого достаточно.
У меня было не так уж много вещей,
Сидя на чемодане с кружкой кофе в руках (в ногах у меня лежал мусорный мешок, набитый грязной одеждой), я размышлял, как низко пал за короткое время. Из потенциального владельца загородного дома, из директора по маркетингу, трахающего дочь своего босса, превратился в изгоя, которому если и светило кого-то обнять, так только мешок с грязными трусами. Да… на лицо из «Форбса» (этот журнал любит писать о головокружительной карьере, об уникальном восхождении на самый верх) я явно не тянул. В Париже я потерпел фиаско, и все это, по большому счету, благодаря Жан-Мари. Ах, и войне, конечно. «А где ты был, что делал во время войны, папочка?» — «Был вышвырнут из собственной квартиры». День дурака сыграл со мной дурацкую шутку.
— Вам сегодня не надо работать? — спросил я мадам, которая не спускала с меня тревожных глаз, чувствуя мою подавленность.
— Нет, мы работать ночью.
— А спать не хочется?
— Мы заканчиваем в четыре и спим до тех пор, пока мальчикам не пора вставать в школу. Может, после обеда поспим.
— А где месье?
— Он пошел за машиной. Отвезет вас на новую квартиру. К друзьям.
— К друзьям?
Когда месье вернулся, мы быстренько загрузили новенький «рено», не сильно отличавшийся по виду от навороченной тачки Жан-Мари. На жилье у консьержек и их семей шла незначительная часть дохода, и они знали толк в инвестировании, приобретая потребительские товары французского производства.
Мы отъехали от квартала Марэ, оставив позади две-три улицы, и остановились в просторном дворе, вымощенном камнями, рядом с жалким зданием не меньше чем XIII века постройки. Подъезд с ободранными стенами напоминал загон для лошадей, а к самой logeвела каменная лестница, заканчивавшаяся наверху аркой.
Кухня с вымороженным воздухом скрывалась за матовым стеклом двери. Внутри стояли холодильник немыслимых размеров, длинный обеденный стол, а на нем маленький телевизор. На каком-то этапе своего существования телевизор был залит белой краской. Слава богу, хотя бы экран отмыли.
Вторая комната в квартире оказалась темной спальней, где вдоль стен стояли двухъярусные кровати. Шторы были наглухо занавешены, в воздухе царил запах мужских подмышек, усиленный духотой от недавнего скопления народа.
Месье да Кошта жестом попросил меня не нарушать тишины. Приглядевшись, я заметил бугры, выступающие на двух кроватях. Один из спавших тихонько посапывал, как будто жевал во сне хрящик.
Разгрузив машину, мы тихонько втиснули мои вещички между уже имеющимися чемоданами и баулами, которыми была заставлена
Все мои вещи были перевезены за два захода, после чего мы распрощались.
— Здесь ты в порядке. Вот ключ. Au revoir. — Слова месье да Кошта нетрудно было понять.
Я поблагодарил его, пожав на прощание руку, и уже через секунду стоял один посреди кухни с четырьмя пластмассовыми складными стульями и дешевенькими настенными часами с изображением Девы Марии. «Наверное, куплены в складчину», — подумал я.
И что, черт возьми, мне теперь делать? — рождались в голове унылые мысли дождаться, пока проснется один из спящих, и представиться в качестве нового жильца, неожиданно свалившегося на их голову? Или снова пойти к мадам да Кошта, чтобы выяснить размер арендной платы и сроки моего пребывания? Или не медля ни секунды отправиться на вокзал и бежать из этой страны?
В результате мой выбор пал на вокзал. Я решил зарезервировать билет на конец апреля. По моим подсчетам, двух недель как раз хватило бы для дезинфекции моего грязного белья и избавления от всего того, что я считал лишним по возвращении домой.
Но где же мой дом? Явно не под крылом у родителей. Все что угодно, только не это…
«Ну ты и ублюдок, Жан-Мари», — простонал я, подняв глаза к образу Святой Девы. Ведь, возвратись я обратно к мамочке, он одержит триумфальную победу надо мной…
Я тешил себя надеждой, что за те две недели, на которые я решил продлить свое пребывание во Франции, мне удастся придумать что-нибудь достойное в качестве прощального merdeдля бывшего босса.
Чуть позже, сидя в одиночестве в прокуренном кафе, я коротал время в перерыве между уроками. Вдруг раздался телефонный звонок. Быстрый взгляд на номер, и все стало ясно — на связи взломщик замка.
Стрелка часов только-только переползла за четверть пятого. Конечно, они не спешили к назначенному времени. Ведь англичанин должен подождать их.
— Oui? — произнес я нараспев голосом мачо, в друзьях у которого теперь был человек с кувалдой.
— Ты взломал дверь?
— Какую дверь?
— Свою.
— У меня нет никакой двери.
— Придется заплатить за испорченный замок.
— Какой замок? — В этот момент я жалел о том, что мои ученики не слышат меня. Отличный пример, демонстрирующий, как задавать открытые вопросы. Диалог мог длиться не один час. Какой замок? Какая квартира? Какой шампунь? Какой бельгийский философ?
Мой собеседник, судя по всему в лице телохранителя, в конце концов потерял терпение и назвал мой бывший адрес.
— Ах да, этот адрес мне знаком. Думаю, вам лучше выставить счет на имя квартиросъемщика, месье Жан-Мари Мартена. По буквам М-а-р…
— Поганый сопляк! — прервали меня выражением, к которому Жан-Мари периодически прибегал во время нашей последней встречи.
На том конце провода на меня по-прежнему сыпались угрозы, поэтому я преспокойно нажал на «сброс» и решил сменить номер. Еще пара недель, и я навсегда исчезну из их поля зрения.