БП. Между прошлым и будущим. Книга 1
Шрифт:
— Так что, в политику лезть не будем! — категорически резюмировал беседу со своим корреспондентом главный. И еженедельник остается независимым. Пока.
Наши собеседники все это хорошо знали.
— Госпожа Либерман, — рассказывал Клоуз, — только что вернулась из Москвы. Она провела там неделю, встречаясь с предпринимателями — владельцами новых независимых каналов российского телевидения. И когда я отправлялся на встречу с вами, она напутствовала меня следующими словами: «Помни, главное — телевидение. «Голос Америки» может сделать очень
— Она же собиралась быть с вами здесь, не так ли? — спросил я.
— Мы просим извинить Эвелин, у нас очень напряженный график, и сейчас она на другой встрече. — Это ответил Джозеф О'Коннелл, в ходе дальнейшей беседы остававшийся молчаливым, но внимательным слушателем.
— Наши читатели, живущие в России и здешние — многие из них до сих пор слушают передачи «Голоса», — недоумевают: с одной стороны, время передач сократили, с другой, многие знают о том, что людей там увольняют, что сотрудники разделились на группировки, враждуют. Вот и на Би-Би-Си недавно была передача об этом…
Кевин ответил не сразу.
— После того как прошли довольно откровенные дискуссии внутри нашего агентства, — заговорил он, — я не хотел бы вдаваться в их подробности, в частности, связанные с изменениями в личном составе отдела. Но я хотел бы заострить внимание читателей на том, что американское правительство весьма заинтересовано как в продолжении русскоязычного вещания, так и в наличии сильного Русского отдела на «Голосе». Эвелин Либерман, которая происходит из русскоязычной семьи (ее мать родилась в России), говорит по-русски…
Ситуация в России выглядит очень обманчиво, — продолжал Кевин, — и вы совершенно правы: СМИ там нельзя назвать независимыми. Да, они освободились от контроля правительства, но независимости в нашем понимании не получили. Там по-прежнему существует дефицит информации. Но теперь у нас есть Бюро новостей в Москве — оно постоянно, почти ежедневно, снабжает нас материалами: это новости, интервью, комментарии на актуальные темы…
— А какие темы вы считаете актуальными? Ну, например, усиление идеологии фашизма в России — это интересная для вас тема? — спросил я, дождавшись паузы.
— Да, конечно — и это обязательно следует включать в программы. Как вы знаете, несколько иные задачи у Радио «Свобода/Свободная Европа»…
— Вы отвечаете и за их программы? — поинтересовался Фрумкин.
— Напрямую не отвечаю. Но наша организация для них — некое подобие «крыши». И у меня там работают друзья.
Например, Том Дайн, всего несколько месяцев, как он стал президентом Радио «Свободная Европа». Узнав, что меня с радио переводят на федеральную службу, я стал искать кого-то, кто знал бы Конгресс, Администрацию, регион. А Том большую часть своей жизни занимался внешней политикой: он был внешнеполитическим советником Фрэнка Черча — сенатора, игравшего важную роль в американской внешней политике. Том много путешествовал по бывшим советским республикам.
Как-то он позвонил мне и сказал, что едет в Прагу. И, подумав,
— И, значит, в ваши планы не входит его сокращение? — этими словами я попытался сформулировать главный для нас вопрос.
— Нет! — голос Кевина звучал очень уверенно. — Американское правительство, вне зависимости от разногласий, которые могут возникнуть между людьми тут или там, сознает важность «Голоса Америки» для России.
— Кажется, еще недавно существовали планы объединения «РС/СЕ» и «Голоса Америки», — нет ли таких намерений сегодня?
Для этого вопроса основания у меня были более чем достаточные, и прежде всего — непрекращающееся давление группы членов Конгресса США, добивающейся экономии госбюджета. Экономии — любой ценой.
— Нет! — отвечая, Кевин, кажется, даже привстал из-за стола. — Они обе нужны. Это — как иметь две газеты, охватывающие разные события. Слушателям нужны обе программы: они помогают лучше понять, что нужно делать, чтобы продолжить переход в демократическое, стабильное, цивилизованное общество.
— Да, — но сейчас часы работы «Голоса» сокращены, — продолжали расспрашивать мы собеседника. — Есть ли у вас планы вернуть станции отобранное количество часов вещания?
— Видите ли, совместное количество часов вещания «Голоса» и «Свободы» составляет 24 часа; около трех лет тому назад мы разделили часы между ними так, что у «Свободы» их 18, а у «Голоса»— 6. И те, и другие получили какую-то часть так называемого «лучшего» времени суток для вещания — вечерние часы, например.
— И они не пересекаются в эфире? — уточнил Сай.
— Нет. Вот это было бы ненужным расточительством. Я думаю, что и слушателям так легче. Аудитория-то одна и та же — и, слушая наши передачи, им не надо «перескакивать» с волны на волну. Правда, сейчас перед нами стоит задача привлечь более молодых слушателей — молодых не столько по возрасту, сколько по отношению к происходящему. Нужны слушатели с изменившимся менталитетом, верящие в преобразования. И, следовательно, нужны программы, отвечающие их запросам. Всем известно, что средства массовой информации в России развиваются и меняются очень быстро — как раз с учетом этого фактора.
— Помогает ли вам в нынешней работе личный опыт жизни в России?
Конечно, я мог бы этого вопроса и не задавать — ответ на него только один. И все же интересно было услышать Кевина: не секрет, что обретаемый опыт, даже схожий по сути, порою приводит нас к результатам совершенно противоположным.
— Очень даже помогает! — с энтузиазмом ответил Кевин. — Четыре года, которые я там провел, — это неоценимый опыт. Один из его результатов, — Кевин улыбнулся, — двое из троих моих детей состоят в браке с русскими. Причем, мой сын живет в России.