БП. Между прошлым и будущим. Книга 1
Шрифт:
Этот его ответ можно было понимать, что — «да!», — но развивать тему прокурор не стал, оставив её как прерогативу других государственных служб, тех, что занимаются выявлением и разоблачением иностранных шпионов. Помолчав, он добавил:
— Я знаю: в ходе разбирательства дела Огородниковых выяснилось, что до эмиграции Николай провел внушительный срок в советской тюрьме. Кажется, 13 лет. И я не уверен, был ли это один тюремный срок или два… А ещё я знаю, что за короткий период времени после выхода из тюрьмы Николай успел встретить Светлану, жениться на ней и получить въездную визу в Израиль, —
Вот и — как бы непринужденно, между прочим, — прозвучал ответ на мой вопрос. Ну, подумайте, впустили бы США человека с выездными анкетами и прочими документами, в которых значилась бы многолетняя отсидка в тюрьме? Да нет, конечно, — и значит, документы его были «чисты». А кто их оформлял при выезде из СССР, помните? Да, подумал я тогда, не чужда дипломатия и высоким прокурорским чинам.
Расстались мы на том, что получили разрешение на доступ к материалам следствия по этому делу, из которых можно было заключить, что действовала эта пара топорно, а иногда и просто глупо, и что, скорее всего, не была она специально заслана или подготовлена к агентурной работе за рубежом. Разве что только при необходимости направлялась она пребывающими в США сотрудниками спецслужб — от чего советские дипломаты, естественно, всячески открещивались.
Не то — теперь, можно добавить, имея в виду фигурантов нынешних скандалов, — так ведь и возможности у ведающих специфическим направлением «дипломатии» служб иные. А «Руссарт» — что ему остается, когда десятки российских телепрограмм транслируются непосредственно в дома бывших россиян по их заказу, да и сами они визитируют в оставленные когда-то Конотопы, Мински, Москву и Питер… Вряд ли кому интересны его останки сегодня здесь. Разве что — там…
Такие дела.
Глава 4
Президенты. Моё разрушение мифов
Ну, и что еще случалось примечательного, — думаю я сегодня, размышляя над этими записками, — не упустить бы действительно значимого, да и просто забавного, о чем хорошо помнить. И обнаруживаю — столько еще остается за полями этих страниц! А сколько еще вспомнится, если…
Да нет же, — останавливаю я сам себя, — только не сейчас, и не здесь, потом как-нибудь, если, конечно, этого «потом» достанет на все, чего хотелось успеть. А сейчас, сейчас вот еще что: пока не ушло это во времени так далеко, что и самому вспомнить станет неинтересным. В общем, так…
Случилось мне дважды общаться с президентами стран — бывшим, СССР, и действующим — США. А если считать общее число встреч, так их было всего шесть: три с Горбачевым (правда, одна из них — издали, чего всё же оказалось достаточным для поддержания разрушения мифа первого) и три с Клинтоном — мифа второго. И в том, и в другом случаях обнаружилось нечто, отличное от «широко известного».
Ну вот, например, Горбачев: он вовсе не трезвенник, каким его представляли во время, и долго после, печально знаменитой антиалкогольной кампании: тогда страна лишилась лучших своих виноградников, от чего материальный ущерб и до сих пор подсчитывается.
Но ведь это при нём власти вырубали виноградники, закрывали в городах винные отделы магазинов
Между прочим, об этом периоде забавно рассказывает Андрей Макаревич, музыкант, неожиданно проявившийся великолепным рассказчиком-юмористом. Его сборничек авторским слогом напомнил мне некогда изданных «Панорамой» Вайля и Гениса, их «Русскую кухню в изгнании»: книжка эта выдержала впоследствии несколько переизданий в метрополии и не утратила своей популярности по нынешние дни. А также, и может быть, даже еще в большей степени, знаменитую «Москва — Петушки» Венички Ерофеева, и здесь, и там главным героем был именно алкоголь — способы его получения и употребления. Но и тем не менее…
Так вот, первое развенчание мифа произошло в гостиной «Общей газеты» — на одном из журфиксов, которые Егор Яковлев, ныне, к сожалению, покойный, устраивал тогда раз в месяц для друзей редакции, и вообще, для приличных, на его взгляд, людей. Я, оказавшись там с подачи Наташечки Познанской, руководящей не первый год творческими аспектами деятельности ЦДЛ, заметил: Михаил Сергеевич не расставался с рюмкой, регулярно ее наполнял даже и тогда, когда нам случилось обменяться с ним и с Ширвиндтом свежими анекдотами — о чем свидетельствует приводимое в этой книге фото, сделанное Вишневским Володей с помощью моего фотоаппарата. Вот оно и сохранилось.
В другой раз я наблюдал Михаила Сергеевича не так, чтобы совсем издали, но все же на расстоянии — на встрече, посвященной 65-летию моего доброго друга Марика Розовского: Горбачев и здесь, проходя по залу, с удовольствием прихлебывал из стаканчика водку. И наконец, в третий раз — уже совсем недавно, на праздновании юбилея писателя Бориса Васильева. В ресторане на Старом Арбате мы оказались за одним столом, хоть и сидели с разных его краев, я — с одного, он — с другого. Вот и здесь не упустил я случая подсмотреть — выпивает ли Михаил Сергеевич, и что именно? Оказалось, да — так и на здоровье ему! Честное слово, я не из тех, кто желает зла человеку, поставившему крест на семидесятилетней истории Советского Союза, и даже, наоборот…
А к Васильеву, совсем уже недавно, на его дачу — домик, затерявшийся в лесу в районе Солнечногорска, привезла меня Таня Кузовлева. В Москве он редко появляется — только если иногда по медицинским делам. Доехали мы без приключений, невзирая на мерзкую погоду.
Было очень милое, доброе застолье, Зоря Альбертовна, жена Бориса Львовича, расстаралась — стол был обилен и великолепен разнообразием русских, главным образом, закусок. Знакомясь с Васильевым, я поднялся к нему в «светелку» — совсем небольшую комнатенку на втором этаже — там на столе стоял компьютер, стены представляли собой книжные полки, а больше ничего и не могло здесь уместиться.