Брачные игры чародеев

Тихомиров Артем Юрьевич

И когда я уже был близок к этому, неизвестная сила сбросила на меня здание Мигонского колледжа международных отношений.

Дальше — ничего не помню.

Моя осознанная жизнь возобновилась некоторое время спустя, после того как Гермиона сунула мне под нос нюхательную соль.

22

— Апчхи! — сказал я.

— Очухался… — произнес Леопольд, стоя на почтительном отдалении. — Продрых до самого утра, это же надо!..

Глаза я еще не открыл

и вообще был слаб, точно младенец. Туман неопределенности окутывал мой мозг, и я блуждал в нем, такой невесомый и легкий, словно привидение.

— Последние сутки для него выдались тяжелыми. Бедняга носился взад-вперед, отягощенный заботами о всеобщем счастье. Чересчур много на него свалилось, — сказала Гермиона. — Самый выносливый организм потерял бы, в конце концов, форму.

— Форму… — проворчал Леопольд. — Если он был не в форме, когда собирался прибить меня кочергой, то я уж и не знаю…

— Перестань, Леопольд. Ты талдычишь одно и то же с тех самых пор! — строго сказала юная волшебница. — Нельзя же так — ты же мужчина!

Леопольд придержал при себе последнюю реплику, а потом Гермионина рука погладила меня по щеке. Еще через минуту зажурчала вода, и на мой лоб опустился холодный компресс.

Я проснулся окончательно и увидел, что лежу в собственной кровати, в собственной спальне и таращусь на собственную троюродную или еще какую-то там сестру. Гермиона — снова в роли родной матери — ухаживала за мной с полной самоотдачей.

Краем глаза я заметил Леопольда. Коварный искуситель маячил у окна и посматривал в мою сторону, теребя край своего потрепанного сюртука.

Я не забыл, что случилось, но детали вчерашних событий как-то смазались.

На вопрос Гермионы, лучше ли мне, я ответил, что, конечно, лучше. И не врал. Вот что значит целительная сила сна! Стоило урвать несколько часов сладостной дремы, как в мышцы вернулась сила, а дух многократно окреп и уже был готов ринуться навстречу опасностям.

Несмотря на протесты сестры, я сел. Как мило — меня переодели в ночную рубашку.

— Сейчас восемь часов утра, — сообщила Гермиона. — Скоро нам выступать в поход. У нас все готово.

— Что именно?

— Мы с Леопольдом время зря не теряли. Все, что было в нашем распоряжении, мы так или иначе употребили для дела.

— Звучит пугающе, дорогая.

— Мы идем в толком неизведанные земли, Браул. Я предпочитаю быть во всеоружии. Впрочем, вновь открывшиеся обстоятельства… предполагают иной вариант развития событий.

— Это какой? — спросил я, высверливая взглядом дыру в моем друге детства. Удивительно, что он не дезертировал после вчерашней бурной сцены, а ведь любой другой на его месте давно бы эмигрировал в соседнее королевство.

— Все случилось очень быстро, Браул. Видя, что ты впал в неописуемое и необъяснимое буйство, мне ничего не оставалось, кроме как шарахнуть тебя по башке парализующим заклинанием.

— Это я уже понял. Спасибо, что шарахнула.

— Другого выхода не было. Мы с Селиной не смогли бы скрутить тебя

в этом состоянии, нечего и думать, а Леопольд тут не помощник, ибо был занят тем, что уворачивался от кочерги. — Гермиона вытерла ручки полотенцем, хмуро кусая губу. Она походила на свою и на мою мамашу одновременно. Ей не нравилось, когда что-то в ее владениях идет не по плану и просто выходит из-под контроля. — Браул, ну скажи, что на тебя нашло?

— А Леопольд не сказал?

Мне почти удалось нокаутировать соблазнителя служанок свирепым взором, и Леопольд, белый, как облако, прислонился к стене, обитой темно-зелеными обоями, и выдохнул скопившийся воздух.

— Нет. Поэтому я до сих пор ничего не могу понять, что за тайна? Что между вами произошло? Зато вот его стоны не прекращаются ни на минуту. Даже когда мы легли спать, чтобы набраться сил к сегодняшнему дню, я слышала его голос из дальнего конца дома.

— Леопольд, — сказал я, — почему ты мешал спать Гермионе?

— Браул, сейчас не время.

— Ладно, сестрица. Насчет инцидента с кочергой… хм… предлагаю поговорить об этом чуть позже. А пока объясни мне насчет вновь открывшихся обстоятельств.

— Ага… В общем, в тот момент когда ты бесился, словно макака в клетке, я как раз беседовала с Тристаном Профитролем…

— Где это проклятие нашего королевства? — прорычал я, пытаясь встать.

— Подожди, речь не о нем, — сказала Гермиона, надавливая руками мне на грудь. — Он, конечно, совершил плохой поступок, однако его объяснение, думаю, может служить причиной оправдательного приговора!

— Ты свихнулась! Этот двуличный тип обвел тебя вокруг пальца! Что наплел тебе этот истребитель спокойствия и нарушитель клятв?

— Погоди! Не то применю свое заклинание снова! — сказала волшебница, глядя на меня как можно более пронзительно. Я зашипел и лег на подушку. — Послушай меня, а потом самого Тристана. Нам не нужны скоропалительные выводы.

— Валяйте! Продолжайте кошмарить мою жизнь! — сказал я и гордо отвернулся, словно король, умирающий во цвете лет на мягком ложе, вместо того чтобы умереть во цвете лет на поле боя. Дураку понятно, что второй вариант отхода в мир иной для мужчины и владыки предпочтительнее.

— Тристан добыл книгу Слядена Исирода, — сказала Гермиона. — И принес ее сюда. Если бы не твое вчерашнее странное поведение, ты бы знал об этом…

— Что? Повтори!

Она повторила.

— По его словам, он проник в дом Вольфрама и, подкупив Гамба, людоеда, свистнул книгу. У мальчишки был четкий план, и вылазка увенчалась полным успехом.

Я открывал и закрывал рот.

— Тристан сказал, что выдвинул идею тайного проникновения в дом злодея, но ты ее не поддержал, — добавила Гермиона, — и поэтому юный герцог решил действовать самостоятельно. Ему удалось с блеском противостоять водной стихии, которую наслал на Мигонию Вольфрам, и добраться до особняка. А так как Тристан знал дом как свои пять пальцев, дальнейшее было делом техники. Браул, почему ты молчишь?