Брачные обычаи страны Ши-Зинг
Шрифт:
Вэй снова закрыл лицо руками и горько засмеялся:
– В том, что они спасли мне жизнь, когда я был ранен и скрывался от ищеек моего братца Сэнга. В том, что рискуя жизнью, смогли прикрыть мой зад и отвели слежку, сделав эту запись в своем брачном свидетельстве. В том...
Его голос подозрительно сорвался. Император несколько раз вдохнул глубоко, возвращая себе способность говорить.
– В том, что она... она...
Говорить он больше не смог.
Мейди некоторое время молчала. Но эта маленькая хрупкая женщина, дочь северного Владыки, обладала острым умом, сильным
– Неужели ты сделал это? Не могу поверить...
Вэй словно пришел в себя и ощетинился. Ему не нравилось, когда кто-то указывал на его ошибки, но Мейди не собиралась молчать.
– Как ты мог? Эти люди спасли тебе жизнь, прятали тебя... Как ты мог?!
И тут он взорвался.
Вскочил и забегал по комнате.
Императору просто необходимо было защитить себя, спрятаться в обиду, в крик. Да, он и сам понимал, что это признак слабости.
– Молчи! Не твое дело! Не смей осуждать меня, женщина! Не смей! Или я не знаю, что сделаю!
Мейди, не говоря ни слова, поклонилась и вышла. Джан-Кай-Лаон-Сит-Вэй остался один. Император запустил в стену старинной вазой, раздался грохот, брызнули черепки. Потом закрыл лицо руками. Мейди права. Тысячу раз права! Он не должен был этого всего делать.
За той вазой в стену полетела следующая, а за ней еще и еще. Слуги, слушая грохот, несущийся из покоев императора, только втягивали головы в плечи. Никому и в голову не пришло соваться под горячую руку. Однако, удивительным образом, битье посуды способствовало прочищению мозгов у императора. И через полчаса он вышел из комнаты и направился прямо к своей любимой жене Мейди. Та, конечно, дулась на мужа, но она была очень умная и незаурядная женщина, к тому же отходчивая, а потому, когда он вошел, встретила его с улыбкой. А у императора значительно полегчало на душе при виде улыбающейся жены.
– Муж мой, чем ты расстроен?
– словно ни в чем не бывало, спросила Мейди.
– Мейди, мне нужен твой совет.
– О, я всегда готова помочь тебе, Вэй.
Он присел рядом с ней, взял ее руки в свои и рассеяно поцеловал. Мейди ждала.
– Прости, что накричал.
– Пустое, - она взглянула на него, - Расскажи мне, что тебя гнетет.
Он зарылся лицом в ее руки.
– Мейди. Я не знаю, что мне делать... Как исправить...
– Мой Государь, скажи мне, тебе ведь нужна эта женщина?
Он смотрел в глаза жене долго, потом признался:
– Да.
– Тогда положись на меня, я все устрою. Но тебе придется официально признать ее женой и второй императрицей.
Император попытался возразить, однако Мейди остановила его:
– Вместе со всеми ее мужьями. Без них ты не получишь эту женщину. Или ты не хочешь ее?
– Хочу... Но как?! Где это видано, чтобы император был седьмым мужем?
– По сравнению с тем, что сделал ради нее твой сводный брат
– Мейди, скажи мне...
– Да, что ты хотел знать?
– Почему ты это делаешь?
– Делаю что?
– Ну... помогаешь мне жениться на другой женщине...
– Во-первых, не просто на другой женщине, а на незаурядной, великой женщине, женщине-легенде, которая итак уже давно твоя жена, а во-вторых, я люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив.
– Мейди, ты великая женщина...
– О, я это знаю.
И они оба расхохотались весело и беззаботно, как дети.
– Ну, я пошел?
– Иди, мой друг, мне нужно все хорошенько обдумать.
Император чмокнул в щечку свою замечательную императрицу и ушел, дыша свободно, как больной, который уже совсем было приготовился к смерти, и тут вдруг узнал, что диагноз оказался ошибочным. Мейди смотрела ему вслед, лукаво улыбаясь, она его действительно любила.
– А вот теперь, дорогой, ты попал...
Часть третья. Большая семья.
Глава 15.
У госпожи Мейди созрелл план, и осуществлять его они с императором начали с утра. Мейди собиралась отправиться проведать узницу башни, а император велел привести к нему Ханга. Пока сбегали в башню, пока приводили узника в надлежащий вид, прошло порядочно времени, в течение которого император мерил шагами кабинет.
Долго. Император Вэй пнул ногой столик и зашагал по кабинету дальше. Столик стоял на траектории движения, и каждый раз оказывался на пути. А потому, где-то через час, столик приказал долго жить, рассыпавшись на составные части. Но выдержать целый час нападок разъяренного мужчины, это прекрасный показатель, говорящий о том, что мебель в великой и просвещенной стране Ши-Зинг делали на совесть.
Наконец помытого и переодетого Ханга привели в кабинет. У бедняги Ханга со вчерашнего дня, полного кошмарных переживаний, весь героический запал закончился, и теперь он просто трясся, икая от страха, и боясь слово произнести, чтобы не вызвать еще больший царственный гнев. Император расхаживал по комнате, время от времени пиная останки столика. Ханг следил за ним взглядом.
– Ханг, если ты посмеешь вычеркнуть меня из брачного свидетельства, тебе не жить.
Бедный Ханг прикинул, что хуже уже не будет, и сказал икая:
– Вы уж определитесь, Ваше Императорское Величество, за что Вы меня убьете.
– Ханг, что мне с ней делать, черт побери?!
Ханг из этого всего понял только одно, его вероятнее всего не убьют, и приободрился, даже икать перестал. А император разорялся:
– Я должен был поставить ее на место! Показать себя как мужчина, чтобы она не смела мне перечить! Я должен был!
– Но Государь, она и мне не перечит...
– Можно подумать, ты не исполняешь любую ее прихоть, подкаблучник!