Брачные сети для ректора, или Спасайся, последний дракон
Шрифт:
— Обменяйтесь символами вечной любви, олицетворяющие ваш союз.
Я растерялась, но Аргейл пришел на помощь. Он осторожно перенял у меня кубок и передал его священнику, чтобы тут же достать коробочку из кармана и протянуть ее мне. Это было очень неожиданно, что в тот момент, когда я выбросила из головы все эти кольца, мне вдруг преподносят подарок.
Дрожащими руками, я открыла ее и сердце сначала замерло от предвкушения, а затем пустилось вскачь от восторга.
Внутри оказался целый парный гарнитур. Два тонких браслета с вставками из янтаря, если меня не подвела память на названия камений. В пару к ним
И нет, я никогда не была фанаткой камушков и считала, что мужчины должны, при желании, дарить бриллианты, которые навеяны модой, но в данном случае было просто невозможно устоять.
— Нравится? — с дрожью в голосе спросил Ксандр.
Значит, что все-таки волновался, а просто притворялся каменной скалой, которой все нипочем.
— Конечно, — просияла я, не зная, могу ли я при священнике броситься ему на шею.
Ксандр улыбнулся и протянул свои руки ко мне, чтобы тут же заключить в объятия.
— Приветствую вас, господин и госпожа Аргейл, — громко произнес служитель, возводя руки к своду храма.
В этот момент я поняла, что счастлива. Нам, конечно, придется туго в расчерчивании личных границ, но мы уже проделали огромный путь в направлении друг друга, а это уже немало.
— Я обещаю, что научусь любить тебя, — Ксандр прошептал, отрываясь от моих губ.
Слезы умиления и радости проступили на моих ресницах.
— А как же, нет никакой любви — только инстинкты? — поддела его я.
— Ты должна была ответить, что научишь меня любить, — не остался в долгу мой мужчина.
Пока еще не было в полной мере осознания, что мы стали мужем и женой, но я научусь. Обязательно научусь быть примерной женой. Когда-нибудь.
— Ну, конечно же, дождусь, потому что я люблю тебя, — рассмеялась я, приподнимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его. — Тебе не надо ничему учиться, просто почувствуй.
И все же меня очень интересовало отчего вдруг Аргейл изменил свое мнение. Вполне возможно, что он тот самый жираф, до которого просто все долго доходит. Нет, я прекрасно знала, что мои чувства взаимны, но его лютое отторжение всего, что связано с любовью заводило наши взаимоотношения в тупик.
— Прости меня. Я слишком долго тебя искал, чтобы сразу поверить, что все происходит на самом деле.
— И ты прости, что вытягивала из тебя это клещами. Все обязательно будет, а нам нужно просто немного времени.
И все же, наступит день, когда я узнаю, что заставило его переменить свое мнение.
50
Мне отчаянно хотелось спросить у Ксандра, смогу ли я когда-нибудь увидеть, какой из него дракон. Мне было жутко любопытно, обращается ли он, объятый магией или же, подобно киношным оборотням, просто на бегу оборачивается в большую ящерицу, взмывая в небо. Интересно было, как он выглядит, как наш Горыныч или больше с уклоном на Голливуд, но разумно было бы молчать. В королевстве, в котором драконом разбирают на запчасти было опасно даже думать на эту тему, не то, что говорить.
— Ты не рада? — послышалось в темноте экипажа.
— Я? — не совсем поняла, о чем он толкует.
— Ты такая задумчивая, словно не рада нашему
Ах, вот он о чем.
— Нет, я просто задумалась. А церемония, — я взглянула на кольцо с браслетом, в которых в отблесках луны играл янтарь. — Это не так уж и важно, когда любимый человек рядом.
Тень падала на лицо Аргейла, освещая светом лишь глаза. В них промелькнуло удовлетворение моим ответом.
Для меня и правда все это было неважно, когда он рядом. В моем мире люди сплошь и рядом живут просто вместе друг с другом и не обращают внимания на условности вроде штампа в паспорте. Конечно же, любой девочке с самого детства хочется примерить на себя фату невесты и белое платье, и чтобы муж перенес на руках через порог, а гости осыпали их горстями риса, конфет и монет, но не каждая, вырастая остается верна своим мечтам. Быт, работа — уничтожают всякую чистую идею союза двух сердец. Люди должны создавать не просто юридическую ячейку общества, а нечто гораздо большее, когда едины души, сердца и тела. Возможно, я романтизировала понятие брака.
— Ты грустишь, потому что на торжестве не будет твоих близких?
Хм, я даже не думала об этом.
— Нет у меня практически никого, поэтому мне некого было бы пригласить. Но, признаться, я бы не отказалась от того, чтобы пригласить Раста и Дафину, — это были единственные люди, которые в этом мире стали мне близки.
— Раста Грантербера? Может, обойдемся без него? — в голосе Аргейла прозвучали ревностные нотки, что меня немало удивило.
Было бы к кому ревновать. Боюсь, что за любой косой взгляд в сторону Раста Дафина повыдергивает мне все волосы.
— Нет, пусть наше с ним знакомство и началось коряво, зато потом он показал себя, как настоящий друг, пусть временами и пытался ерничать и ежиться. Да и сам ты меня просто скинул на него, хотя мог бы и сам ввести в курс дела, — решила я перевести стрелки.
Правда ведь, было бы вполне логично, что если Ксандр с самого начала был в курсе того, что я прибыла специально для него, то мог бы хотя бы что-то сделать, чтобы сблизиться и познакомиться поближе. Даже если взять в расчет его рассказы, то самым верным для него вариантом было бы запудрить мне мозги, сразу же влюбив в себя. Одинокая девушка без семьи не доставила бы много хлопот, а потом жениться, забахать ребенка и отобрать его после рождения, оставив на прощание чешуйку для перемещения. Но Аргейл был очень странным мужчиной с очень крупными тараканами в голове. Почему-то первых невест предпочел сжечь в объятиях страсти, а меня вдруг ни с того ни с сего решил поберечь отрекшись.
Экипаж мерно покачивался, иногда подпрыгивая на кочках, а я все витала в облаках собственных мыслей, пока мы не остановились и чернеющих ворот в академию.
— Готова?
— К чему?
— Стать и на людях госпожой Аргейл?
— Только, если перед этим меня отчислят, — улыбнулась я.
— Давай повременим с отчислением, а? — с надеждой в голосе проговорил муж-ректор.
— Давай повременим с объявлением о браке? — в тон ему ответила, чтобы не расслаблялся.
Я еще посмотрю, как он скроет сей дивный факт от своего вечно занятого товарища — профессора Грантербера.