Брак и злоба
Шрифт:
Испачканное. Оборванное. Испорченное.
Этот мир портит все, к чему прикасается.
Он оставляет отпечаток, предчувствие: не пытайтесь избежать своей судьбы, результатом будет только кровь и разрушение.
Я смотрю на гранитную столешницу, мой взгляд затуманен, пар покрывает стекло и искажает воробья над полотенцем. Вскоре после той ночи отец положил конец участию Фабиана в сольных концертах.
Он был мальчиком в семье и должен был вырасти мужчиной. У него были обязанности, верность. Искусству, особенно такому как фортепиано, которое требует нежности
Руки мужчины грубы и сильны, они предназначены для причинения боли и жестокости.
День, когда дядя Карлос застал моего брата за тайным занятием на фортепиано, стал последним днем, когда Фабиан играл. Дядя сломал Фабиану три пальца. Все лето он ходил в гипсе.
В то лето нам было по двенадцать лет, и в некоторые дни я верю, что именно эта потеря убила Фабиана, прежде чем автомобильная катастрофа унесла его жизнь. По крайней мере, его душа была потеряна.
Некоторые шрамы видны глазу. Некоторые зарыты так глубоко, что их не видно, но ты знаешь, что они там; ты чувствуешь их каждый раз, когда дышишь.
Только к концу того лета я почувствовала, что потеря безвозвратна.
Я прикасаюсь к татуировке воробья, прежде чем опереться руками о стойку и сосредоточиться на дыхании.
Вдох. Выдох. Вдох… выдох.
Теперь мой мир снова перевернулся.
Всего несколько часов назад я танцевала на сцене. Мечты всей моей жизни воплотились в один прекрасный, мимолетный миг. Все мои старания и преданность, все жертвы, все попытки вырваться из жизни, завязанной на моей шее с рождения, оборваны одним актом насилия.
Страдальческий крик отца мучает меня, этот звук настолько зловещий, что до сих пор звучит в моем сознании. Папа не добрый человек. Совсем не добрый. Я знала это о нем с того самого дня, когда моя первая пачка была испачкана чужой кровью, и все же я никогда не слышала, чтобы мой властный, властный отец издал такой страшный звук, как сегодня.
В одно мгновение он преобразился на моих глазах. Исчез отец, который заставлял других мужчин дрожать от страха. Теперь я вижу только его кровь, его искаженное ужасом лицо, когда ему отрезали палец на руке. Каким сломленным и слабым он стал, подписав свое имя под контрактом, по которому моя жизнь была продана другому человеку.
И я ненавижу это чувство по отношению к нему. Что после того, что он пережил, я эгоистично беспокоюсь за себя. Но его здесь нет. Я одна осталась платить долг, которого не должна.
Это средневековье. Архаично. Для постороннего человека подобная сделка кажется абсурдной. Но в мире людей, поклоняющихся богу денег, брак по контракту так же обычен, как и зеленый доллар.
Я просто как-то обманула себя, поверив, что он не придет за мной.
Все мое тело сковал лед. Даже обжигающе-горячая вода в душе не могла смыть холод с моих костей. Дрожащей рукой я вытираю пар с зеркала. Это моя ванная комната, соединенная с комнатой, в доме, настолько чужом для меня, что я, возможно, нахожусь на другой планете.
И я помолвлена с мужчиной — ужасающим незнакомцем, — который пытками и шантажом заставил моего отца отдать меня в жены.
Владеть мной.
Тревожная энергия охватывает меня, когда я роюсь в ящиках в поисках зубной пасты или ополаскивателя для рта, чего-то, что могло бы очистить рот
Противозачаточные таблетки моей марки.
Ужас — это паук с длинными лапами, ползущий по позвоночнику. Я захлопываю ящик. Смотрю на кольцо на пальце. Огромный камень словно якорь привязан к моей руке. Мое зрение затуманивается от яростных слез, я срываю кольцо и шлепаю его на прилавок. Вдохнув через сжатые легкие, я наклоняюсь к зеркалу и провожу пальцами под глазами.
Я замираю при виде своих рук и груди.
Пухлые красные разрезы резко контрастируют с роскошью моего окружения. А может быть, это идеальный вариант, соскабливающий обманчивую фанеру и открывающий суровую реальность боли и страданий, скрытую за этими стенами.
Я закрываю глаза на хрупкую девушку.
— Это не моя жизнь.
— Да, это так, Кайлин. — Женщина, которая проводила меня в эту комнату, внезапно появляется в дверном проеме. Ее зовут Нора, и она кладет сложенную одежду на туалетный столик. — Когда Люциан желает какую-то вещь, он делает ее своей. Лучше смириться со своим местом и не бороться. Это только причинит боль.
Я плотнее натягиваю полотенце и стараюсь не обращать внимания на ее болтовню с ирландским акцентом, но часть, касающаяся Люциана, привлекает мое внимание. Люциан Кросс. Я видела, как он пытал и унижал человека, еще до того, как узнала его имя.
— Я не вещь, — отвечаю я.
Ее широкие плечи подпрыгивают от беззвучного смеха.
— Да, Кайлин. Продолжай так думать и дай мне знать, что из этого выйдет. Некоторые вещи женщина просто принимает.
С отвращением я отворачиваю лицо от ее отражения. Я жду, пока она уйдет, прежде чем забрать одежду, поскольку у меня нет выбора, так как эти люди каким-то образом умудрились конфисковать мои чертовы противозачаточные таблетки, но посчитали, что моя одежда и другие вещи не так важны.
Осознание причины этого приводит в ужас. Глубочайшая тоска по дому охватывает меня, а затем накатывает настоящая паника.
Без одежды и простых вещей я могу прожить. Но мне нужен телефон. Это спасательный круг. У меня нет возможности связаться с отцом или… с кем бы то ни было.
Одиночество поглощает меня в самой темной бездне.
Я беру в руки платье, которое Нора положила на стол. Оно платиновое с мерцающей вуалью бледно-лилового цвета, когда оно попадает на свет. Если бы не обстоятельства, я бы его полюбила. Я бросаю платье на белую кровать и направляюсь к гардеробной.
Когда я включаю свет, у меня сводит живот.
Все вешалки забиты одеждой.
В горле застревает боль, когда я осознаю весь ужас своего положения. Меня похитили не по прихоти. Это похищение было спланировано. Этот человек, этот мафиозный монстр, спланировал все до мелочей, чтобы выкрасть меня из моей жизни и держать здесь взаперти.
Я — пленница.
И количество одежды подтверждает, насколько длителен мой срок.
Ярость прогоняет тревогу, когда я обыскиваю ящики и вешалки. Я снимаю с плечиков простую черную футболку и леггинсы, которые нахожу в ящике. Тоска скручивает желудок, когда я примеряю пару балеток, и они идеально подходят.