Брак по расчету (Удобный брак)

Хейер Джорджетт

Эрл подвинул кресло ближе к его кровати и сел.

– Видишь ли, я встретил твоего друга Паклтона, - пояснил он.
– Меня встревожил его рассказ о твоем состоянии. А рассказ о твоих героических действиях заставил меня предположить, что Паклтон склонен к преувеличениям.

– Я и не думал равнять себя с Уинвудом!

– Как ты скромен, мой дорогой Кросби! Но, по правде говоря, я никогда и не считал тебя мастером фехтования.

– Хорошо, милорд, очень хорошо, но теперь вы сказали

мне все, что хотели?

Мне предписан отдых, как вам известно.

– Поскольку ты заговорил об этом, - сказал эрл, - я вспомнил, что хотел задать тебе один вопрос. Скажи-ка, Кросби, если, конечно, тебя окончательно не обессилил мой надоедливый визит, почему ты вызвал Пелхэма? Я просто сгораю от любопытства.

Мистер Дрелинкорт бросил на него быстрый взгляд.

– Я сожалею об этом. Мне следовало принять во внимание состояние его светлости. Знаешь, он был чудовищно пьян!

– Ты меня расстраиваешь. Но продолжай, дорогой кузен, умоляю, продолжай!

– Ты сам знаешь, что такое пьяница в припадке гнева. Я убежден - его светлости не понравилась моя шляпа, которую я надеваю, когда играю в карты. Он вел себя очень агрессивно. Короче, прежде чем я успел понять, чего он хочет, он сорвал с моей головы шляпу. Согласись, мне ничего не оставалось, как потребовать удовлетворения.

– Безусловно, - согласился Рул.
– Э... полагаю, Кросби, ты удовлетворен?

Мистер Дрелинкорт зыркнул на него глазами. Его светлость закинул ногу на ногу.

– Как порой мы бываем плохо осведомлены!
– пожаловался он.
– Мне сказал один человек - а я считаю его безусловным авторитетом в области сплетен, - что Пелхэм плеснул тебе в лицо вином.

Наступила неловкая пауза.

– Да, что касается этого, его светлость был несколько не в себе, неуправляем, знаешь ли.

– Так он выплеснул вино тебе в лицо, Кросби?

– Да, о да! Я же сказал: он вел себя очень агрессивно!

– Значит, можно предположить, что он сам навязал тебе эту ссору, так? продолжал допытываться Рул.

– Вернее сказать, кузен, он стремился к разжиганию ссоры, - пробормотал Дрелинкорт, теребя свою повязку.
– Был бы ты там, ты увидел бы, что с ним не было никакого сладу.

– Мой дорогой Кросби, будь я там, - вкрадчиво сказал Рул, - мой юный родственник не нанес бы никаких оскорблений твоей персоне.

– Н-нет, к-кузен?
– заикаясь, произнес мистер Дрелинкорт.

– Нет, - сказал Рул, поднимаясь и забирая свои трость и шляпу.
– Он бы все предоставил уладить мне. А я, Кросби, воспользовался бы тростью, а не шпагой.

Мистер Дрелинкорт вжался в подушки.

– Я-я не понимаю тебя, Маркус.

– Ты хочешь, чтобы я четче выразил свою мысль?

– Право,

я... право, Маркус, этот тон!.. Моя рана... Я должен просить тебя оставить меня! Я не в том состоянии, чтобы продолжать эту беседу. Кроме того, я жду доктора!

– Не тревожься, кузен, - сказал эрл.
– Я ухожу. Но запомни мои слова и благодари Господа за эту рану! Ты понял меня?

С этим пожеланием, произнесенным подчеркнуто мягким тоном, он вышел из комнаты и тихо закрыл за собой дверь.

***

В будуаре витал аромат роз. Вся комната была уставлена чашами с этими цветами - белыми, розовыми и красными. В будуаре, свернувшись калачиком на кушетке и положив щеку на ладошки, спала Горация.

Солнечный луч покоился на ее щеке; увидев его, эрл подошел к окну и задернул занавеску. Горация зашевелилась и открыла глаза. Ее взгляд упал на эрла, и глаза ее широко распахнулись. Горация села.

– Это вы, м-милорд? Я заснула. Я в-вам нужна?

– Да, - сказал Рул.
– Но я не хотел будить тебя, Горри.

– О, это н-не имеет значения.
– Она в ожидании смотрела на него.
– Ты пришел, чтобы побранить меня за игру в. мушку вчера вечером? Знаешь, ведь я выиграла.

– Моя дорогая Горри, какой я, должно быть, скверный муж?
– сказал эрл.
– Я прихожу, только чтобы бранить тебя.

– Н-нет конечно, но и для этого - тоже; Ведь н-ничего не произошло?

– Едва ли это можно назвать происшествием. Скорее - нечто скучное и утомительное.

– О Боже!
– вздохнула Горация. Она с беспокойством взглянула на него:

– Вы б-будете скверным мужем, сэр. Знаю, что будете.

– Надеюсь, что нет, - сказал Рул, - но дело в том, что мой кузен связал твое имя с именем Летбриджа.

– С-связал мое имя!
– повторила Горация.
– Н-ну так Кросби - с-самая противная жаба на свете! Что же он сказал?

– Нечто весьма грубое, - ответил эрл.
– Я не стану тебя расстраивать, повторяя это.

– Полагаю, он д-думает, будто я влюблена в Роберта, - глядя ему прямо в глаза, заявила Горация.
– Но это не т-так, и мне все равно, что он говорит!

– Безусловно, никому нет дела до того, что говорит Кросби. К несчастью, он это сказал при Пелхэме, и Пелхэм не самым умным образом вызвал его на дуэль.

Горация захлопала в ладоши.

– Д-дуэль? О, как чудесно! А с Пелхэмом все в порядке?

– С ним ничего не произошло, а вот с Кросби...

– Очень рада это слышать, - сказала Горация.
– Неужели ты думал, что это меня б-будет раздражать? Он улыбнулся:

– Нет. Но боюсь, что это будет раздражать Пелхэма. Необходимо держать Летбриджа подальше. Ты осознаешь это, Горри?