Брак по расчету
Шрифт:
И вообще, мне нравятся мужчины с латинским типом внешности: темноволосые, загорелые, с темными глазами, которые так и излучают тестостерон. А с его каштановыми волосами и зелеными глазами что прикажете делать?
Не понимаю, какого дьявола Дереку вообще пришло в голову нечто подобное.
И потом, какой отвратительный характер! Обращается со всеми как со слугами. Если это не высокомерие, то тогда и не знаю, что это слово означает. Будь ты хоть герцогом, но нельзя обращаться со всеми так, будто они хуже тебя. И хотя я ниже его по социальному статусу, но таковой себя не ощущаю.
Не
Я не корыстный человек и не считаю, что в деньгах счастье, и даже никогда не предполагала, что могу стать богатой, но теперь не перестаю думать только об этом. С наследством бабушки я могла бы снять прекрасную квартиру в центре, загородный домик для родителей, с фермой и кучей животных, купить себе шикарную машину, может, даже «порше» (интересно, делают ли их розовыми?). Можно было бы выбрать платья от известных брендов, как те, что я вижу в «Космополитене», никаких больше блошиных рынков и секонд-хенда!
И потом, я могла бы вместе с остальными болельщиками ездить за «Арсеналом» во все их поездки каждое воскресенье!
И поехать отдыхать на Карибы! Да куда угодно, поехать отдыхать, и все.
Это всегда было моей мечтой, и сейчас, когда я так близка к ней, взять и отказаться – просто мука.
Если бы я приняла предложение Дерека, то стала бы просто куском мяса в мясной лавке.
Я хочу видеть рядом мужчину, который меня обожает, хочу быть светом его очей, а не занозой в одном месте. Да, потому что именно так я себя и чувствую с Эшфордом: бесполезной, нежеланной, лишней и раздражающей. А мечтаю я о человеке, для которого стану необходима как воздух.
Я хочу, чтобы он был как Ретт, который спасает Скарлетт О’Хару от опасности; как Джек, который тонет, чтобы спасти Розу; как Ромео, который принимает яд ради Джульетты. Я хочу сказки! Всегда о ней мечтала и не перестану в нее верить, пока наконец не получу.
Мои родители бросили вызов своим семьям ради того, чтобы быть вместе, и тридцать лет спустя они любят друг друга, как и в первый день.
А Эшфорду не нужно восхищаться женщиной – очевидно же, что он восхищается самим собой, и этого ему хватает с лихвой. Ему нужна красивая статуэтка, чтобы выставлять напоказ, манекен, который можно возить повсюду с собой. Может, он и прав: на роль герцогини я не подхожу, во мне слишком много от человека, я слишком многого хочу и не готова брать на себя роль фарфоровой куклы.
За завтраком, жуя гречневые хлебцы, которые приготовила мама, думаю, не рассказать ли обо всем этом родителям, вот бы они посмеялись.
Уже половина второго, так что я нехотя снимаю пижаму, одеваюсь и иду в театр кошмаров.
Сегодня перед дневным спектаклем назначено общее собрание.
Надеюсь, там нам скажут, что со следующего года мы поставим более веселый мюзикл с новыми костюмами, и я смогу придумать новый грим, поярче. То, что мы ставим сейчас –
Для разнообразия я приезжаю почти вовремя, точнее, опаздывая не так сильно, как обычно, – но вина не совсем моя: я стараюсь изо всех сил, но метро с автобусами никак не могут договориться!
Адриана при виде меня закатывает глаза, поэтому я поспешно сажусь и вжимаюсь в стул в надежде спрятаться от ее взгляда.
Оливер со своим обычным флегматичным видом объявляет, что придумал идею для нового спектакля: последние часы Рут Эллис, последней женщины, получившей смертный приговор в Англии в 1955 году. Суть спектакля в том, что главная героиня рассказывает историю своей жизни, находясь уже в камере. И все это с минимальными декорациями и почти без костюмов.
У меня возникает желание высказаться.
– Рут Эллис прожила достаточно насыщенную жизнь. Она была моделью, танцовщицей в ночных клубах, оказалось, что еще и в борделе, потом у нее было два мужа, куча любовников и она управляла клубом… На мой взгляд, из подобной жизни можно сделать прекрасный спектакль, динамичный и захватывающий. Создадим на сцене Лондон начала пятидесятых годов с ритмичной музыкой, которая запомнится и застрянет в голове!
Идея меня воодушевляет, и я думаю, что над таким спектаклем трудилась бы с большей мотивацией.
Но Оливер, похоже, моего мнения не разделяет.
– Я хочу сосредоточиться на внутренней драме.
После этих слов я замолкаю. Не будет никаких красивых декораций, классных мелодий, вообще ничего не будет.
Причина: ему вдруг захотелось заняться современным искусством.
Продюсер: предыдущий отказался, так что этот спектакль будет самодельным, и ставить его будут Оливер вместе с Адрианой.
Театр: тот же, но с более высокой арендной платой.
Бюджет: мизерный.
После завершения собрания я набираюсь храбрости и иду к Адриане задать несколько вопросов, но она смотрит на меня отсутствующим взглядом.
– Адриана, так как ты художественный директор и раз мы начинаем готовиться к новому спектаклю, я бы хотела спросить, каким ты видишь грим и костюмы, чтобы подготовить предложения.
– Ты о чем?
– О том, что мне делать: о гриме актеров и костюмах.
– Костюмы будут самые простые, а грим не понадобится. Лицо без макияжа гораздо сильнее передает внутренние муки персонажей.
– В таком случае… прости, но раз нет ни макияжа, ни костюмов… Мне что делать?
Адриана барабанит пальцами по дверному косяку:
– Мы обсуждали это с Оливером, твои услуги больше не требуются. Считай, что ты свободна.
– Но… ты увольняешь меня вот так, ни с того ни с сего?
Адриана смотрит на меня с каменным лицом, без единой эмоции.
– Нет, «ни с того ни с сего» значило бы уволить тебя без причин. А причины я тебе назвала. – После чего она скрывается в гримерной, закрыв дверь у меня перед носом.