Брак по расчету
Шрифт:
Пока мы все вместе идем к бальному залу, я замечаю на балконе своего отца в наушниках, который возится со своими пластинками.
– Твой отец – гений, – замечает Эшфорд. – Он подключил к проигрывателю пластинок музыкальный центр!
– Мой папа всегда знает, как спасти ситуацию.
– Хотя мы очень рискуем.
– И чем же, Эшфорд? – спрашиваю я.
– Тем, что этот праздник станет лучшим из всех.
Гости вначале остолбенели, удивленные неожиданным поворотом, который принял вечер, но
Мой папа в своем деле хорош и радует нас дальше хитами Джими Хендрикса, The Who, «Дорз», Дженис Джоплин, «Битлз» и самыми лучшими своими пластинками.
Джентльмены в знак уважения приглашают меня танцевать, потом слуги вносят громадный торт, а Эшфорд в качестве подарка надевает мне на палец гигантское кольцо с изумрудами, семейную реликвию.
Все так идеально, что мне почти больно от мысли, что все это лишь спектакль.
56
Эшфорд
Вечер закончился, даже последние гости разъехались. Возвращаюсь в бальный зал, где Джемма сидит на одном из столов, подобрав платье до бедер, сбросив туфли и побалтывая босыми ногами.
Выглядит она усталой, но счастливой.
Вокруг суетятся слуги, приводя зал в порядок.
– Праздник получился удивительный. Казалось, все должно пойти наперекосяк, но гости, похоже, были в восторге. Лорд Невилл весь вечер осыпал меня комплиментами, – замечает Джемма.
– А ты всем довольна? – спрашиваю я, подойдя к ней. – Это твой день рождения, не важно, что думают другие.
– Да, мне было очень весело. Спасибо, что дал моему папе побыть диджеем.
– Он был просто великолепен. – И я действительно так думаю.
– Да, он такой.
– А подарок? Тебе понравился?
Она смотрит на свою руку, на которой сверкает изумрудное кольцо:
– Да, очень красивое. Очень внушительное кольцо, если нырну в бассейн поплавать, точно пойду ко дну, как «Титаник». Очень красивое…
– …но не в твоем вкусе, – заключаю я, уловив легкое замешательство в ее голосе.
– Я не это имела в виду… – едва слышно извиняется Джемма.
– Ты не из тех, кто будет прыгать от радости от сейфа с бриллиантами, это я понял.
– Никогда не думала, что у меня когда-нибудь будет нечто подобное, поэтому и не мечтала об этом. И признаю свое невежество: оно может быть поддельным, а я бы и не заметила.
Не могу отвести от нее глаз.
– Но ты должна позволять иногда себя баловать. Мужчинам это нравится.
В ее взгляде зажигается искорка.
– И тебе?
– И мне. – Протягиваю ей руку: – Потанцуем?
– Мы танцевали весь вечер.
– С остальной сотней
– Нет.
Отпускаю слуг и у диджеевского пульта Ванса выбираю одну из его драгоценных пластинок.
Включается музыка, и я кладу руки Джеммы себе на шею, а сам обхватываю ее за талию.
– A Whiter Shade of Pale, у тебя есть вкус, – замечает Джемма.
– Возможно, это та же пластинка, что слушает сам Господь Бог.
– Вы с моим отцом на одной волне.
– С ним очень легко поладить в отличие…
– От меня? – заканчивает за меня она.
– Нет, я хотел сказать от моей матери.
– Знаешь, когда ты был более предсказуемым, было легче.
– Что было легче? – спрашиваю я.
– Ненавидеть тебя, – признает она с насмешливой улыбкой.
– А ведь я могу еще усложнить тебе жизнь.
– И как же, к примеру?
Склоняюсь к ее лицу – выходит довольно двусмысленно, и я вижу, как она дрожит.
– Посмотри в кармане пиджака.
Джемма медлит, точно там спрятана взведенная мышеловка, но наконец двумя пальцами достает из кармана две бумажки.
Несколько секунд она смотрит на билеты, а потом понимает:
– Билеты на центральную трибуну на матч Лиги чемпионов против «Барселоны»! В Барселоне! Боже мой, поверить не могу!
– Ты так старалась сделать особенным мой день рождения, что я не мог не попытаться сделать что-то столь же особенное на твой.
– У меня нет слов.
– Они и не нужны. На твоем лице написана вся возможная благодарность.
– Но как ты узнал?
– Признаюсь честно. Ланс держал меня в курсе, как идет жеребьевка группового этапа.
Джемма почти смущенно пожимает плечами:
– Теперь положение у меня действительно затруднительное.
– Как видишь, я не такой чурбан и понимаю, что кольцо с камнями тебя не порадует. Я научился узнавать тебя в горе и в радости, и банальности – это не про тебя.
Джемма опускает взгляд, глядя на невидимое пространство между ней и мной, пока мы покачиваемся в такт музыке.
– Можешь посмотреть на меня? Мне кажется, ты покраснела, а я хочу это видеть! Такое редкое зрелище!
Она вдруг поднимает голову, и то, что я вижу, меня убивает: эти большие голубые глаза, глубокие и сияющие, обрамленные длинными ресницами, лицо в янтарном свете подсвечников и ее губы. Боже, эти губы уже стали моей навязчивой идеей: полные, чувственные, идеальной формы, чуть приоткрытые.
Мне хотелось бы ее поцеловать. Я мог бы ее поцеловать.
И она тоже будто ждет этого. И именно в тот миг, когда я в миллиметре от нее, музыка прерывается и с резким звуком иголка поднимается от граммофона.