Браслет
Шрифт:
Я смутился:
– Какая там "карьера"!.. Не до жиру...
– Вот именно!
– Палец деда описал дугу и нацелился в меня.
– Вот именно! Ещё ваш Фёдор Михайлович говаривал, что Муза испокон веку сидела голодной на чердаке.
– Фёдор Михайлович?
– оторопело переспросил я.
– Достоевский, что ли?
– Он самый, батенька! Читывали, небось?
– Доводилось, - скромно потупился я, не распространяясь, что перечитал, и не единожды, многие, если не все, крупные его произведения.
– Но почему "ваш"?
– Да потому, что
– всплеснул он своими игрушечными ручками.
– Так вот, милостивый государь, с тех самых пор всю свою утомительно долгую жизнь я добросовестно и, заметьте, довольно успешно выполнял завет, данный мне Христом.
– Он шумно вздохнул и почему-то печально посмотрел на меня. Это было тем более удивительно, что последовавший за этим рассказ никак не соответствовал этой секундной перемене его настроения.
– Знали бы вы, молодой человек, какое это счастье, - продолжал он, - дарить людям радость, видеть эти сияющие глаза! Особенно, когда после долгих поисков вдруг обнаружишь талант, как бриллиант в куче золы, который бьётся всю жизнь в беспросветной нужде, зарабатывает копейки, и все-то силушки у него уходят только на то, чтобы хоть как-то содержать свою семью. А ведь в нём горит искра Божья!
– патетически возвысился голос деда.
– Но о каком творчестве может идти речь, если материальные проблемы постоянно выходят на передний план, назойливо и горько напоминая о себе? Плачут голодные дети, жена пилит неудачника и клянёт тот день, когда решила с ним связать свою судьбу. И вот тут-то самое время на сцене появиться мне: я всегда выдавал себя за богатого мецената и почитателя именно его таланта. Заказ за заказом следовал отныне беспрерывно, за ценой я не стоял никогда, оплачивал вдохновенный труд даже с лихвой. И вот глядишь - и жёнушка любит его без памяти, и детки их сыты и веселы. Мир и покой снизошли на семью! Искра Божья пламенем разгорается, талант не угас, а цветёт и благоухает! Благое дело сделано...
Но бывало и по другому, чего греха таить? Поддержишь человечка-то, подсыплешь ему деньжат, а он с ними - в кабак! Тут уж приходилось ставить вопрос иначе: исцелять его от пагубного пристрастия.
– Голос деда сделался мурлыкающим - по всему было видно, что ему приятны эти воспоминания.
Однако у меня накопилась куча вопросов, и она, прямо-таки, выплеснулась из меня:
– Извините меня, ради Бога, но как всё это возможно?! Деньги, помощь, сострадание - это мне близко и понятно. Была бы возможность, и я бы, ни минуты не раздумывая, не уклонился. Но скажите мне другое: как вы сохранились?! Ведь с тех пор прошла уйма времени! Или вы хотите мне сказать, что вам сейчас две тысячи лет?
– Именно так, милостивый государь!
– гордо заулыбался дед и усы его победоносно встопорщились.
– Именно две тысячи!
– Не понимаю... Время, что, не властно над вашим организмом?
– Браслет! В нём всё дело. Это - сложнейшее устройство, выполняющее очень многие функции. И одна из них - биологическая стабилизация. По-теперешнему - гомеостаз. При постоянном ношении браслета организм полностью оздоравливается, а потом фиксируется в таком состоянии. Так что с его помощью не то что две, а двадцать раз по две тысячи лет можно прожить, не претерпевая изменений.
– Невероятно!..
– прошептал я поражённо.
– Да, и это ещё не всё, - довольно продолжал дед.
– Далеко не всё. Давайте сейчас проведём эксперимент. Вот, возьмите, - он взял с подноса кухонный нож и протянул его мне: - Попытайтесь нанести мне удар.
У меня перехватило дыхание. Это уже не влезало ни в какие ворота! Ладно там, спорить, не соглашаться,
– Нет уж, увольте...
– Я совсем растерялся и затряс головой: - Н-не могу...
Дед кивнул:
– Дело понятное. На такое не всякий решится.
– И он протянул нож Насте: - Ну-ка, внучка, объясни молодому человеку суть проблемы.
Настя совершенно спокойно приняла нож, отошла к окну и, размахнувшись, с силой метнула его в деда!
Буквально до последнего мгновения я полагал, что это просто дурная шутка эксцентричного старика, и нож останется в руке у Насти. Но когда он вырвался и полетел в деда, я невольно вскрикнул и зажмурился.
– Не извольте беспокоиться!
– услышал я насмешливый голос "пострадавшего".
– Ничего страшного не произошло!
Я открыл глаза. Дед, живой и невредимый, сидел всё в той же позе, а нож, только что стрелой летевший ему прямо в голову, безобидно покоился возле него на диване.
– Меня окружает силовое поле, - спокойно продолжал он.
– И поэтому со мной ничегошеньки не может случиться, пусть в меня даже атомную бомбу бросают. Она взорвётся от меня в двух шагах, а я останусь целёхоньким и здоровёхоньким. Конечно, до такого дело не доходило, - дед с улыбкой развёл руками.
– Не сподобился.
Я смотрел, не в силах вымолвить ни слова, а он, довольный произведённым эффектом, продолжал разливаться соловьём:
– Возможно, вы обратили внимание, когда я сказал, что это устройство выполняет многие функции?
– Он сделал ударение на слове "многие".
– Я кивнул.
– Ну, так вот, - он с довольным видом потёр ладошки одна о другую.
– О двух я уже упомянул и - хе-хе!
– продемонстрировал! Впечатляет, не правда ли?
– Я, как заведённая кукла, опять кивнул, в тот момент не способный ни на какую иную реакцию.
– Уверяю вас, друг мой, следующая поразит вас ничуть не меньше! Но, прежде, чем приступить к её демонстрации, я должен посвятить вас в один маленький секрет. Собственно, из-за него вы и приглашены сюда в этот знаменательный вечер... Кстати, вы напрасно иронизировали, когда Настенька вам сказала, что сегодняшний вечер - переломный в вашей биографии. Это не красивые слова, как вы изволили выразиться. Это действительно так!
"Ну и семейка!
– мелькнуло в голове.
– Никаких секретов".
– Речь идёт о том, - раздельно и со значением произнёс дед, - что вы - мой преемник!
– Как вас понимать?..
– едва слышно просипел я.
– Это означает, что именно вы станете следующим обладателем браслета.
– Я?!!
У меня, что называется, отвисла челюсть. Такого оборота я вообще не ожидал.
– Да-да, именно вы, мой друг, не извольте сомневаться!
– торжественно заключил дед.
Я не верил своим ушам!
– А... А...
– не находя слов, я проскрипел первое, что пришло в голову: - Можно узнать... чем обязан такой... э-э... чести?
– Можно, - дед грустно улыбнулся. Его настроение вдруг опять претерпело существенную трансформацию, едва он сообщил мне эту сногсшибательную новость. Он стал смиренно-печальным, будто с последними словами из него выпустили весь его боевой задор.
– Конечно можно, - молвил он, ласково гладя по голове незаметно подсевшую к нему Настю и смотря в окно, где ночь уже давно вступила в свои права.
– Наберитесь терпения: об этом мы поговорим немного позже. А пока - продолжим...
– Дед задумчиво потёр лоб пятернёй и, когда опустил руку, в его глазах появился озорной огонёк.
– Я хочу задать вам один вопрос: вы когда-нибудь слышали такое слово - "телепортация"?