Брат-чародей
Шрифт:
— А если будет дочка? — негромко засмеялась женщина.
— И если дочка! — самоуверенно кивнул Мирех.
— Света тебе, Дженева!… И не обращай на него внимания, милая, — наклонилась женщина к Дженеве, буквально обдав её теплом переполнявшего её счастья. — Ему сегодня досталось слишком много вина.
— И не только вина, — многозначительно-весело подмигнул он Дженеве — и вдруг посерьёзнел. — Что с тобой? Ты какая-то…
…Испугавшись прозвучавшей в его голосе встревоженной заботы, Дженева замахала головой — мол, всё в порядке — и выдохнула: "Душно… ничего".
Дженева осталась стоять посреди комнаты.
…К ней подошёл кто-то из гостей и, растерянно топчась, со словами "глотни-ка лучше" протянул ей свой стакан. Дженева невидяще посмотрела на стакан и ответила ему что-то типа "спасибо, но я больше не хочу танцевать". Так как этот кто-то не ушёл сразу после её ответа, а продолжал топтаться, она сама пошла куда-то вперёд. Прямо перед ней оказалась Гражена. Пристально взглянув в её белое лицо, взяла за руку и молча потянула за собой.
…Свежий, прохладный ночной воздух в яркую точечную россыпь звёзд вернул её в реальность. Запоздало закружилась голова, как будто не хватало воздуха, а желудок выказал твёрдое желание извергнуть наружу всё влитое в него вино. Дженева усилием воли подавила спазм в горле.
— Что он тебе сказал? — сурово спросила Гражена.
— Ничего особенного… Познакомил со своей будущей женой, — не удержавшись, она всхлипнула на последних словах.
— Юные дамы, куда же вы? — из дверей флигеля выбежал хозяин. — Возвращайтесь, мы вас ждём!
— Дженеве стало плохо. Мы идём домой, — твёрдо отрезала Гражена.
— Но подождите! — от неожиданности лорд Скарт почти протрезвел. — Дженева, ты должна остаться! Ты не можешь!… Тебе ещё нужно убедиться, как я прав насчёт нового искусства!
Гражена отрицательно покачала головой и, подхватив ещё слабую подругу под руку, развернулась в сторону ворот.
— Дженева, подожди! Ко мне обещал придти Гилл, и он сумеет развеять все твои сомнения!
— К чёрту твоё новое искусство и твоего Гилла! — вспыхнула Гражена. — Ты что, не видишь, она еле стоит на ногах?
— Да я ничего… — промычала та. — Если хочешь, давай останемся. Только немного постоим здесь… А то голова кружится…
— Да ладно… Надоело уже всё это. Пошли, подруга. Держись за меня.
Они пошли, сначала медленно и криво, потом всё более уверенно. Мимо них в темноте проскользнула фигура очередного запоздавшего гостя. Они уже выходили за ворота, когда Гражена услышала донёсшиеся сзади приветственно-нестройные голоса "Кто к нам пришёл! Гилл! Наконец!" и, чуть сдавленным голосом от тяжести полувисевшей на ней Дженевы довольно зло пробурчала в ночную тишину.
— К чёрту твоё… новое искусство!… И к чёрту твоего… Гилла!
На следующее утро Дженева проснулась на подозрительно влажной подушке и с неожиданно лёгким сердцем. События
Ну, конечно, неприятно. Всегда неприятно, когда тебе предпочитают кого-то другого.
Мирех, Мирех… Жаль… Но — в конце концов, не настолько он ей и нравился, чтобы совсем и ах!
Где-то глубоко внутри чувствовался стойкий отголосок саднящей боли… Ну да ничего, как-нибудь пройдёт.
Дженева ощутила горячую сухость во рту, поняла, что хочет пить — и застонала, сообразив: очень может быть, что вчерашнее выросло до таких размеров потому, что было полито вином.
Ой, хоть бы Мирех и его невеста… (как её там? Тамина?)… ничего бы не заметили и не поняли. А то будет ой как стыдно.
Она соскочила с кровати, накинула шаль и зашлёпала босыми ногами по комнате в поисках кусочка зеркала, подарка леди Олдери. Внимательно оглядела веки — не припухли ли? — и отправилась будить Гражену. Та уже встала и бесцельно бродила по комнате, словно весенняя муха. Слово за слово — и девушки пустились в хаотичные воспоминания и смешливые оценивания вчерашнего праздника. Больше всего веселья вызвала заключительная его часть — возвращение домой, которое для пущего смеха довспоминали до зрелища, как непотребно ругающаяся Гражена тащит на себе непотребно пьяную Дженеву.
О Мирехе было сказано парой малозначительных слов, и эта тема молчаливым взаимным согласием была закрыта.
…И снова потекли будни. Приближалось самое жаркое время года, город потихоньку пустел, новости и сплетни мельчали. Но вскоре жизнь в столице снова всколыхнулась: приблизилось время естественного пополнения монаршей семьи. Королева Энивре была на сносях, и в любой момент все городские колокола могли дружно загудеть. В летней душной монотонности появилась интрига — многие заключали пари на точное время грядущего события или хотя бы мечтательно предвкушали, какие именно народные гуляния устроит по этому поводу счастливое королевское семейство. Пятый ребёнок — это, конечно, совсем не то что первенец и наследник престола, но это всё равно особа чистой королевской крови, несущей в себе благословение всему Королевству.
В воздухе же дворца разливалась и крепчала молчаливая обозлённость. Особенно явственно она ощущалась в круге приближённых к королю. Чем ближе подходило время родов королевы, тем непредсказуемей вёл себя Ригер — то, благодушно смеясь, хлопал по плечу секретаря, допустившего мелкую оплошность, то срывался в крик на старых, заслуженных вельмож. Он стал оттягивать решение важных вопросов. Кое-какие из них и правда могли бы подождать, но задержки с некоторыми были чреваты осложнениями. Больше всего это касалось не доведённых до конца местанийских переговоров.