Брат-чародей
Шрифт:
— Помоги мне! — сдавленно вскрикнула она. Дженева, заразившись суетливой спешкой, принялась помогать той натягивать платье.
— Нет, не то! — отмахнулась от её бестолковых рук Гражена. — Ты должна помочь мне переделать его!… Скорее же! Королева не будет меня ждать!
В результате сбивчивых расспросов, во время которых Гражена больше подгоняла подругу, чем объясняла, выяснилось, что леди Олдери добыла для племянницы приглашение на приём к королеве Энивре, который традиционно устраивался на третий день после рождения очередного ребёнка, и этот приём уже вот-вот
Теперь поняв, что от неё нужно, Дженева набрала побольше воздуха в грудь, выдохнула его — и негромко прикрикнув на подругу, приказала ей стоять смирно, не дёргаться и вообще помалкивать и не мешать ей работать. Гражена послушно затихла. Дженева принялась за дело.
— Так… Здесь ушить. Здесь… стой… нормально. А это я сейчас вообще обрежу! — деловито бормотала она, одновременно орудуя то ножницами, то иглой, то булавками. — Хорошо… хорошо хоть, что у вас с леди Олдери фигуры схожи.
— Скорее! — пискнула та.
— Не дёргайся! — в который раз буркнула Дженева и риторически почесала затылок. — Что же с этими кружевами-то делать?…
Стоять совсем молча Гражене было сложно, так что частые перерывы в бурчании подруги, с головой ушедшей в работу по подгонке платья, она заполняла, выплёскивая свои старые мечты о том, чтобы попасть во дворец. Как оказалось, за год учёбы у чародеев эти её мечты вовсе не пропали и были по-прежнему притягательны. Хотя и уже не столь наивны.
— Нет… Эти кружева… — недовольно закусила губу новоявленная портниха.
— Да, а ты ведь завтра уезжаешь? — вспомнила Гражена.
— Угу… Ладно! Уберу их!
— И не лень тебе!
— Не лень… Тебе ж не лень так суетиться ради того, чтобы попасть во дворец. Ну… Готово!
Тут же забывшая о необходимости растолковать подруге все преимущества придворной жизни по сравнению с бродяжьей, Гражена закрутилась на месте в тщетной попытке как следует оглядеть себя со всех сторон.
— Стой! — оборвала её движение Дженева. "Чего это?" недовольно поинтересовалась та, но остановилась. — Постой, пожалуйста, спокойно. Я посмотрю, всё ли в порядке.
Нарядное летнее платье, которое Дженева пару раз видела на леди Олдери, на Гражене вдруг превратилось во что-то необычное… одновременно очень праздничное и очень скромное. Дразнящая насыщенность шёлка цвета майского мёда и простота силуэта, лишённого тяжёлой пышности кружев (и некоторых других деталей, которые спешившей и, главное, неопытной в портняжьем деле Дженеве пришлось убрать, чтобы не тратить кучу времени на их подгонку), удивительно перемешались в естественно-прекрасный наряд. Перед ней стояла новая Гражена — неожиданно повзрослевшая и постройневшая.
— Ну и… как? — спросила Гражена — спросила шёпотом, потому что уже начала догадываться по лицу Дженевы о том, каково на самом деле это "как".
— У тебя сохранилась та лента для волос? Ну, жёлтая? — вместо ответа поинтересовалась та. — Дай её. Я заплету тебе косу.
— Косу? У-у, это слишком просто…
— Давай её сюда!
Дженева ещё трудилась над последними прядями, как снаружи послышались быстрые шаги и в комнату со словами "племянница, ты меня задерживаешь" вошла леди Олдери — и после лёгкой паузы попросила поторопиться. Гражена почтительно улыбнулась — "да, тетушка, я уже готова" —
Старенький дворецкий Гарасс, который, как и положено, провожал хозяйку, шепнул садившейся в карету Гражене "Какая моя юная дама сегодня красивая" и, забыв о существовании пары-тройки лишних десятков лет, улыбнулся и многозначительно подмигнул ей. Она благодарно улыбнулась ему в ответ — и всю недолгую дорогу до дворца провела в смутно-сладкой дымке неясных надежд, вполуха слушая последние наставления тётки.
Вышколенный лакей, открывший перед ней двери остановившейся кареты, никак не показал виду, как он увидел её. Гражена чуть-чуть обиделась на него за это. Но тут же в её внимание попали группы придворных и гостей, и она истово принялась выискивать в манерном ореоле их улыбок, взглядов и приветствий всё то, что относилось лично к ней — точнее, к тому впечатлению, которое она производит. Копилка пойманных ею взглядов — удивлённых у кавалеров, напряжённых у дам — пополнялась и тяжелела.
Спешившая леди Олдери остановилась ради нескольких слов приветствия с какой-то пышно наряженной старухой. Гражена послушным эхом повторила её поклон — и краем глаза заметила пристально рассматривающего молодого лорда, стоявшего неподалёку. Он тотчас же послал в её сторону многозначительную улыбку — и в этот момент так напомнил ей подмигивающего старенького Гарасса, что она едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Чтобы заглушить всё ещё трепетавшую в ней смешинку, Гражена царственно выпрямилась и приняла надменно-отсутствующее выражение лица. Но теперь она стояла так, что он пропал из её поля зрения. Мучительно захотелось оглянуться, чтобы посмотреть — каксейчас она выглядит в его глазах.
Но вот леди Олдери прощается… Они, наконец, поворачиваются, чтобы продолжить свой путь — ах, только теперь фигура тётки, как назло, закрывает обзор! Та наклоняется к ней и что-то шепчет про должный взгляд — да-да, конечно, он должен быть мягок, не скашиваться по сторонам и чуть-чуть вниз… Рискуя сломать глаза, Гражена умудряется поймать в самый краешек бокового зрения колонну, возле которой стоял тот лорд. И разочарование — его там уже нет. Дрогнули губы от лёгкой обиды.
Шагая по простенькой мозаике гранитного пола и машинально считая повторения узоров, Гражена снова глубоко ушла в свои мысли, как вдруг какое-то стороннее замешательство разбудило её из них. Перед ними широко распахивал очередные двери тот самый лорд.
Сохраняя рассеянную мягкость своего взгляда, она на мгновение подняла глаза к его побледневшему лицу… и благодарно взмахнув ресницами, королевой проплыла мимо своего пажа.
В глубине её сердца мягким комочком вспыхнуло неведомое ей ранее чувство и, почти тут же растворившись в биении сердца, тёплой и пьянящей волной перешло в ток крови. Теперь ей не было нужды ловить для подтверждения чужие взгляды. Теперь она знала. Нет, конечно, знала не словами, не умом — знала всем своим естеством — осанкой, улыбкой, наклоном шеи, плавностью рук, спокойной уверенностью в силе, отныне текущей в её крови…