Брат короля
Шрифт:
– Рейли, на самом деле, женщина. Девица, – она усмехается. – Твоя матушка много лет назад разгадала эту тайну и тщательно сплела дорожки так, чтоб твой венценосный дядя пребывал в иных мнениях, и чтоб, когда придёт срок, счёл хорошим способом избавиться от тебя, послав сюда в невесты Рейли.
– Женщина?
Перед моими глазами встаёт картина, которую мои собственные глаза не больше часа назад наблюдали в храме: огненный дракон и могучий маг смерти, разгневанный нападением. Воин, отбросивший меня за спину и ринувшийся в бой… А потом ещё одна картинка: меле турнира, лихой и смертоносный сквайр… малорослый, но уверенный, сильный мечник – мужчина!
– А как мама разгадала, что
Старуха довольно улыбается:
– Покойная королева Эганора, мать Рейли, была варханкой. И хотя она отреклась от своих богов, когда шла под венец с тогдашним владыкой этих земель, но некоторые традиции всё же чтила. Когда твои отец и мать венчались, в столицу приезжало много почётных гостей. Были там и владыка Эганора с супругой. И носила тогда королева Эганора в волосах красные ленты, что по варханским обычаем значит, что не более луны назад именовала она дочь. Варханки, вообще, более чтят дочерей и в возрасте шести зим именуют их перед ликами богов. Только дочерей! Потом прошло много лет. У королевы Эганора было девять детей, но мор и войны уносили их одного за другим. Она и сама ушла в первые годы мора. И в год, когда пришёл час смерти и её мужа, оставался у него один лишь сын. Но на смертном одре объявил владыка, что много лет назад отдал младенца, родное дитя, в обучение магам в поднебесном храме. И что теперь этот сын вернётся и станет опорой своему старшему брату. И приехал Рейли. Это имя дали ему наставники в храме. В Поднебесном заведено давать молодым магам новые имена и не упоминать прошлого. Но только был Рейли тогда слишком молод для магических званий. И лишь четыре года назад явились в Эганор три мага из Поднебесного и вручили ему символ мастера. Так как именно в этот день исполнилось ему, наконец, по их разумению совершеннолетие – двадцать один год. Тогда твоя мать и посчитала, что видела ленты в волосах королевы ровнёхонько пятнадцать лет назад, и именно поздней осенью. А значит, что бы ни писали метрики тех времён, именно Рейли было тогда шесть зим, и именно ей перед ликами варханских богов мать давала имя.
Я смотрю на старуху в полном недоумении. Моя мать сочла могучего, пусть и худого и низкорослого, мужа девицей лишь потому, что много лет назад королева повязала в волосы какие-то ленты?! У них обоих глаза есть?! Насколько нужно быть слепым, чтобы посчитать этого стремительного невероятно сильного мужчину женщиной?!… из-за каких-то там лент?!
Старуха возвращается к сундуку с платьями. Груда с красными тряпками увеличивается, пока она вдруг не замирает удовлетворённо улыбаясь. В этой улыбке мне мнится что-то безумное. В её руках то самое красное бальное платье из моего сна… платье с множеством юбок.
Я пытаюсь взять себя в руки, но ничего не получается. Не так. Не сейчас!
Во мне до сих пор бьётся страх, порождённый огненным драконом под сводами храма и мертвецки бледным лицом мага. Я абсолютно уверен, что мать ошиблась с этими своими выводами по поводу Рейли. Она же никогда не видела его в лицо. Вот увидела бы хоть раз и сразу бы поняла, что ошибается. Не знаю, почему тогда королева завязывала эти ленты. Может, их ещё по какому поводу завязывают. А может, те маги просчитались с датой совершеннолетия Рейли или просто не торопились, пришли, когда им удобно было. Но любой, кто имеет глаза, просто взглянув на герцога Агорда, поймёт: ЭТО – НЕ ЖЕНЩИНА! Я знаю, как выглядят женщины, как они ведут себя, двигаются, говорят. Я всю жизнь жил с мамой и двумя сёстрами, в окружении практически исключительно женской прислуги… А старуха, видимо, уже слаба на голову стала, раз этого не видит.
Вот сейчас она оглядывает меня с каким-то нездоровым блеском в глазах, крутит в руках это так вгоняющее меня
От красного платья отделяется многослойная нижняя юбка и вот, буквально через час, я стою перед зеркалом в новом наряде.
– Давно я деточка сама за иголку не садилась. Но получилось достойно. Никто не скажет, что платье не достаточно богато для герцогини и принцессы крови.
Из зеркала на меня снова смотрит богатая невеста. Только нижние широкие юбки белого платья заменены на красные, и на плечах, и волосах к белому кружеву добавлена полоса красного. А подол, где пострадала верхняя белая юбка, подогнут складками почти до середины и заколот большой красной розой. Богатое платье. И целая буря паники внутри меня при каждом взгляде на эти красные юбки.
Дуэнья снова улыбается. Поправляет последние детали на платье. Потом поднимает глаза и замечает моё смятение:
– Ну, деточка. Всё уже хорошо. Рейли не даст тебя в обиду. К вечеру уедешь в Агорду и будешь жить в безопасности. Сёстрам твоим матушка тоже уже женихов присмотрела достаточно могущественных. До весны устроит обе свадьбы, и уйдут они под защиту нового дома. Всё будет хорошо.
Объяснять ей что-то не имеет смысла. Да и что я скажу? Что она безумна в том, что увидела женщину в мужчине? Что замок Агорда – пугающее место, с ползающими по полу скорпионами, тенями и прочей бесовщиной? Что именно эти юбки я видел в ночном кошмаре и теперь никак не могу успокоиться?
– Благослови меня. Дай мне напутствие! Мудрость какую-нибудь…
Она берёт меня за руку, гладит по ладони.
– Да, какое ж напутствие я могу тебе дать. Ты – не тот молодец, что въезжает во двор избранницы на боевом коне, а Рейли – не та девица, что смиренно ждёт под окном.
– Дай, какое знаешь! Ты мне говорила про сильного зверя в лесу. Что нужно увидеть его ласковым, пушистым… и это вся женская мудрость?
Старуха поджимает губы, крепче обнимает мои ладони:
– Не вся. Нужно увидеть в свирепом звере ласкового, чтобы полюбить. Но ещё важно, когда смотришь на ласкового зверя, помнить о свирепом, чтобы уважать!
В этот момент из теней у стены выскальзывает пятно-Гетхам, и через мгновение скелеты отворяют двери, впуская Рейли и короля.
Глава 14. Сумасшедшая старуха
Рейли:
Брат мерит шагами комнату. Доходит до стены, разворачивается и идёт обратно.
– Итак, мы распылили посла Дарена. Публично! Ещё и при дипломатической публике… при чужих неподвластных нам подданных. И эти самые свидетели скажут, что посол Кагон ни на кого не нападал. Он был напуган и пытался спрятаться, но его настигла магия… – король старается не смотреть на меня. – Что будем делать?Кроме меня здесь сейчас ещё оба его советника и начальник стражи. Плюс невероятно полный вечно запыхавшийся глава дипломатической службы, который задумчиво поправляет манжеты:
– Мы объявили, что посол предал своего господина. Хорошо бы нам чем-то подкрепить это обвинение. Чем-то, от чего владыке Дарена захочется отойти подальше. Чтобы ему захотелось самому признать, что его вассал действовал не по его воле.
Старик Янос согласно кивает:
– Нужно что-то грязное и порочное. Лучше даже богохульное.
Я сижу в углу и молчу. Даже не слушаю особо. Не люблю политику. Мне нравятся прямые методы: сталь, кровь и пепел. Хотя, конечно, я понимаю желание брата избежать войны. Война всегда разоряет государство. Даже когда она праведная и справедливая.