Брат моего жениха
Шрифт:
– Не вернусь. Вернусь только к играм, в воскресенье - понедельник, еще не решил.
– Нет, ты вернешься! – буквально рычит в трубку мой обычно уравновешенный и непрошибаемый менеджер. – Потому что тебя руководство вызывает на ковер. Будешь им объяснять, какого черта начал руками махать.
– Вы все раздуваете из мухи слона! – рычу в ответ. Да так, чтобы собеседник проникся. Еще я за разбитую Санчесу рожу не отчитывался. Была бы возможность, я бы его вообще с землей сровнял.
– Ты
– Это просто безобидная драка, таких на льду бывает десятки за матч.
– Но то на льду, а то когда тихий, примерный игрок с безупречной репутацией начинает избивать до потери пульса бывшего друга! Да-да, уже, не удивляйся. Видать, эта сволочь, которая от тебя схлопотала, имеет какие-то подвязки в прессе. Информация разлетелась по всем газетам, и ладно, если бы местного пошиба в вашей гребанной глубинке! Но, к твоему несчастью, один ретивый помощничек генерального подсунул ему такую третьесортную статейку.
– Но это случилось только пару дней как? Херня какая-то! Не могло разлететься все так быстро, – отстукиваю ногой по асфальту. Раньше за мной такого не наблюдалось, точно пора нервишки лечить.
– Вот и я про то же. Что за перец этот мужик?
– Бывший одноклубник. Мелкая сошка. Ничего серьезного, но из-за этой скотины я пропустил рождение дочери.
Тишина.
В трубке виснет звенящая тишина.
Секунда, две, поглядываю на экран, думая, может, связь оборвалась?
Но нет, Болтон все еще висит “на проводе”.
– Ты тут? – бурчу в трубку, поднимаясь с места и прохаживаясь вдоль аллейки.
– Что ты сказал? Дочери?
– Здесь, – ухмыляюсь, просто видать впал в ступор. Еще бы. У меня есть дочь! Дочь! И вот… невеста теперь. Надеюсь, очень и очень скоро жена. Единственная, любимая, неповторимая и на всю жизнь.
– То есть, как дочь? – не унимается Болтон. – Настоящая?
– Не тупи, Джей! Настоящая. Четыре года.
И я уже почти выдохнул, понадеявшись, что тему с дракой мы замяли, но нет. Все оказалось серьезней.
– Это ты из-за них его так отмутузил?
– Мало отмутузил. Заметь.
– Так, давай-ка с этого места подробней, четко и по делу. Будем думать, как выкручиваться.
И я рассказал. От и до. Пробежался по основным фактам из своей биографии, не забыв упомянуть, какой я твердолобый баран, а Чесовец – беспринципная сволота.
Болтон слушал, только иногда задавал наводящие вопросы, но не перебивал.
– Поэтому да, у меня были причины бросаться с кулаками, – подвожу итог всему сказанному. – Замяли дело?
– Если бы все было так просто, Лех, – слышу вздох в трубке. – Допустим, со мной замяли, я тебя понял. Но теперь прессе, клубу и всем фанатам нужно тоже
– Я не собираюсь на весь мир душу выворачивать наизнанку. Забудь, – перебиваю, даже не дав Джейсону договорить.
– А у тебя вариантов нет. Ты думаешь, я просто так тут истерю, что ли? Сам подумай, какому клубу нужен психически нестабильный игрок, к тому же с необоснованными приступами агрессии?
– Я топовый, мать его, игрок. Это единственное пятно, единственный выпад, и неужели клуб решит перечеркнуть всю мою результативность из-за одной такой херни?
– Поверь, у них претендентов на твое место вагон. И телега вдобавок. Так что да, у тебя проблемы Рысев, – тоном без тени шутки или улыбки. В голосе друга-агента проскочила сталь, а это значит, что и правда я вляпался по самое не балуй.
– Твою мать… – ерошу пятерней волосы. – И что ты предлагаешь?
– Во-первых, тебе нужно вернуться.
– А во-вторых?
– Желательно со своими женой и дочерью.
– Пока официально Лана мне не жена, а Ляся не дочь.
– Значит, нужно с этим делом поторопиться. Было бы прекрасно, если бы вы сделали официальное заявление, я могу договориться с интервью в одном из ведущих изданий. Плюс можешь выступить с заявлением на камеру на пресс конференции перед матчем. Устроим шум на шуме.
– Клин клином, – прикрываю глаза, потирая переносицу. Как я адски устал. Я совсем не привык к этим закулисным играм. Я игрок. На льду. И далеко не умелец строить стратегии и вести интриги.
– Сделаем снимки с тобой и твоими девочками, опубликуем статью. Выставим эту гниду виноватой. Вернее, раскроем его личину. Ты станешь героем, он получит по заслугам.
– Я не хочу впутывать во всю эту шумиху Лану. И уж тем более Лясю. Они не медийные личности и не привыкли улыбаться на камеру.
– Ты рискуешь потерять место капитана. И вообще потерять контракт с Рейнджерами. Думаю, ради такого пару раз улыбнуться на камеру стоит?
Стоит. Черт, да. Но если бы это касалось только меня! Лана и так ради меня и моего хоккея пожертвовала своей карьерой, своей жизнью здесь, согласившись уехать. А тут еще я буду обязан попросить ее “выйти в свет”? Нет.
– Я не могу.
– Зато я могу, – слышу за спиной тихое и оборачиваюсь.
– Лана?
Моя девочка стоит рядом, а в глазах непоколебимая решимость.
– Я готова. Если нужно, и в камеру улыбнуться, и правду рассказать, Леш…
– Лана, – морщусь, а Болтон на том конце провода притих. Ждет, видать, когда мне моя девочка мозг вправит. – Ты уверена? Они потом не отстанут, как только ты засветишься в объективе. Может быть совершенно разная реакция народа. И грязь, и осуждение.