Брат, мой брат
Шрифт:
На мою шутку Витька не среагировал, но я его за это не судила — он имел полное право на своё переживание.
Всё-таки, не каждый день узнаёшь о том, что твоя семейная история списана с какого-то индийского фильма: Витькин отец ему, скорее всего, не отец, а возможно отец мне… Тут не хватает только танцующих слонов и неизвестной сестры в коме.
Нет, я тоже переживала, но уже не так остро. Выяснив, что прерывать наши отношения Витька вроде как не планирует, а всего лишь экспрессирует, я немного успокоилась. Плюс, во мне, наверное, перетянулась какая-то
— Нет, серьёзно, — всё кипятился Витька, — что это за семейка, в связях которой сам чёрт ногу сломит? Кто на ком лежал и чем всё это закончилось?
— Ну, безотносительно всего, — я немного затормозилась, но не смогла не продолжить. — Ты не находишь, что мы со своей любовью идеально вписались в «семейный» антураж?
Витька перевёл на меня полный растерянности взгляд, будто не веря, что я на полном серьёзе могу такое сказать. Но на полном серьёзе я действительно и не могла. Так что, повнимательнее вглядевшись в меня, он всё-таки расслабился и даже кивнул:
— Нет, ну это-то да… Но я бы предпочёл обычный сюжет из порно-фильмов.
Оказывается, он не утратил способности шутить. Я подавилась чаем, который пошёл у меня через нос.
— Пошляк, — вынесла своё особо ценное мнения, нарочно не смотря на Витьку, чтобы не смеяться. А потом всё-таки заставила себя заговорить серьёзнее:
— Я, конечно, слышала, что во многих семьях родственные связи неистинные, но думала, что это в каким-то очень далёких семьях, с которыми я никогда не буду знакома.
— Да уж… — вздохнув Витька, печально глядя на чашечное блюдце. А потом — сразу на меня: — Давай только, чтобы у нас ничего такого не было… Чтобы по-нормальному.
Я, конечно, поняла, о чём Витька говорит. И у меня сразу зарделись и кончики ушей, и щёки. Потому что позвучало это волшебное «у нас». Чтобы скрыть излишки смущения, я только торопливо кивнула и поспешила перевести тему:
— А давай, может… — я прикусила язык, на середине фразу решив, что предложение моё не слишком хорошее. Но Витька, кажется, сразу за него уцепился.
— Что — может? — пытливо впился он в меня глазами, и мне стало жарче. Ничего, что можно было бы выдать за мою первоначальную задумку что-то другое, но в голову, как на зло, не лезло. Так что мне пришлось договаривать:
— Давай, может, сделаем генетический тест? И расставим уже все точки над «и»?
Мои мысли, облечённые в слова, прозвучали как-то грозно и даже угнетающе. Потому что если не знать наверняка, то ещё можно делать вид, что всё нормально. А вот если всё выяснится с документальным подтверждением…
Мне стало страшновато. Между нами повисла непонятная тишина, которая продлилась совсем не долго, но по ощущениям — вечность. Я уже готова была отказаться от своего предложения, как Витька вдруг ответил:
— Давай.
В его голосе отразилось столько твёрдости, что я не без удивления подняла на него глаза. В лице этой твёрдости было ещё
Под уверенными флюидами, исходящими от Витьки, я вдруг ощутила себя спокойной и уверенной. Будто бы решение лежит не на мне, и вообще всё уже решили. Непривычное, но, надо сказать, очень приятное чувство.
Наполнив лёгкие до лёгкого покалывания, я кивнула — наверное, так на самом деле будет лучше.
***
Из такси вылезать мне не хотелось, но все отвлекающие манёвры вроде внезапного очень важного сообщения в телефоне или потери несуществующей резинки я успела перебрать. К тому же Витька, держащий мне дверь, начал что-то подозревать. Хотя к чему было что-то подозревать, если и так было понятно: я не горю желанием идти к Вячеславу. Вон он — на парковке закрывает брелком свою машину.
Я не мастер беседы, решать семейные конфликты или и вскрывать что-то-там, «выходя на новый уровень» не умею. Поэтому и откровенно трусила, нафантазировав себе сотню вариантов дальнейшего развития событий — и ни одного в свою пользу.
Интересно, не будь здесь Витьки, я бы смогла просто развернуться и пойти прочь от обалдевшего Вячеславом, словно меня и не было?
Ладно, кого я обманываю — даже без Витьки я бы плелась к этому мужчине, словно на Голгофу.
Продумать себе стратегию поведения — демонстрировать оскорблённую невинность или, наоборот, восторженное благоговение — у меня не вышло, так что я пыталась сориентироваться по обстоятельствам. А расстояние между нами, тем временем, стремительно сокращалось.
Но «по обстоятельствам» у меня тоже ничего не вышло.
Витька поравнялся с Вячеславом первым, и они дежурно по-мужски обнялась, а вот между мной и Вячеславом зависла неловкая пауза. Я сама не заметила, как спрятала глаза вниз, а Вячеслав, кажется, захотел схватиться за шею сзади. Хорошо, что Витька взял на себя координаторские функции и потянул нас всех к парковой скамейке. Сел он тоже в самой середине этой скамейки.
Я в очередной раз оценила Витькину решительность и умение собираться в сложный момент — всё-таки он не настолько толстокожий, чтобы вообще не переживать из-за рушащихся семейных связей.
Вячеслав сел по его левую руку, я — по правую. И он же первым начал разговор.
Предупредительно подняв обе ладони вверх, словно останавливая на себя нападение, мужчина поспешил сообщить:
— Ребят, давайте сразу: я не против ваших отношений.
Хороший ход — главное: своевременный. Но лучше позже, чем раньше.
— Ты знаешь, мы хотим сделать генетический тест, — без обиняков начал Витька, и мне показалось, что он умышленно пропускает в своей речи обращение «пап».
Кажется, Вячеслав немного опешил, и сразу впился взглядом именно в меня. Но за прошедшее время мне удалось убедить себя, что ничего плохого я не сделала, и мне не к чему пятиться от этого его взгляда.