Брат, мой брат
Шрифт:
— Ви-тя! — на выдохе получается у меня, прежде чем он смог поймать мои губы и закрыть их поцелуем.
Всё тело инстинктивно поджалось, ловя и Витькины прикосновения, и движения, которые становятся всё сильнее и ярче. Меня будто пробивает изнутри и я, не сдерживаясь, утыкаюсь щекой в края подушки. Из глаз текут слёзы, но они уже совершенно не связаны с печалью.
До предела напрягаясь, я всем естеством ощущаю короткие Витькины толчки. И то, как внутри меня будто бы что-то перещёлкивает, а потом распускается сильными, уверенными волнами. Тело на секунду каменеет,
Витька устало рушится рядом, и я спешу уткнуться головой ему в грудь, чтобы наше тепло не вздумало никуда деться, а навсегда осталось между нами. Дышать трудновато, но я не буду отодвигаться. Буду слушать тихо успокаивающееся Витькино сердце и ни о чём не думать.
***
Чего-то подобного мы и ожидали — не далее, чем через пару недель на связь вышел Витькин отец. Не со мной — с Витькой, но это и логично. Или не очень логично?
Он вообще из тех отцов, которые больше отсутствующие — может не из-за личного желания, но из-за необходимости всё время работать. Пока мы жили все вместе, самое главное, что я запомнила об этом мужчине — это то, что он всегда рано уходил и всегда поздно приходил. А на выходных будто бы чувствовал себя немного скованным в «родных пенатах». Я привыкла к нему как к хорошему соседу или, в лучшем случае, к дяде. Но к дяде неплохому — ничего предосудительного при всём желании я о нём сказать не могу.
К нашему с Витькой совершеннолетию у меня закралось подозрение, что дело тихонько идёт к разводу — Вячеслав всё чаще отлучался в какие-то командировки. Сейчас вообще есть какие-то работы, связанные с постоянными командировками? Или он просто устроился вахтовиком на север, а меня как-то забыли об это предупредить? В любом случае, меня это ни коим образом не волновало — я вообще достаточно долго была эгоистичной. Так что теперь, когда этот мужчина мог оказаться моим биологическим отцом, у меня были смешанные чувства. Вроде как он неплохой, но мог бы быть и лучше.
Как и меня мать, Вячеслав вызвал Витьку на разговор. Припоминая нашу с ней беседу, мне не очень хотелось отпускать Витьку одного. Но, с другой стороны, я прекрасно понимала, что моё присутствие ничем не поможет, а скорее даже и повредит. Потому что тихая злость во мне тоже была.
Я сдерживала все ядовитые замечания, которые так и вертелись на языке. От собственного бессилия и непонимания многих вещей. И отогнала от себя подловатую мысль под каким-нибудь благовидным предлогом всё-таки напроситься вместе с Витькой, а при встрече броситься Вячеславу на шею с пронзительным криком: «ПАПА!».
Короткая мстительность в моём воображении с лихвой перекрывалось бледным, растерянным Витькиным лицом, который станет свидетелем этой сцены. Так что все «огненные» мыслишки быстренько заменились во мне на банальную грусть.
Сам Витька был каким-то перевозбуждённым и три раза спрашивал у меня, когда на поселковой дороге собираются менять асфальт. Будто бы я с первого раза знала. Когда он ушёл, я принялась бездельно и бесцельно шататься по дому.
Если новость от моей матушки как-то удалось пережить
Если Вячеслав — в причине его «вызова» мы не сомневались — её слова подтвердит…
Нет, ну в конце концов, прямо кровными мы всё равно не будем считаться — только по одному родителю. И то по отцу. Это, наверное, не самое страшное, ведь в истории были близкородственные браки, и на коротких перспективах всё работало очень даже нормально. Да и вообще в некоторых культурах вполне себе нормально жениться на кузинах. А троюродные и вовсе практически и не родственниками считаются…
Боже, какая бездарная аргументация. Даже «Игра престолов» с её неморальной моралью не на нашей стороне.
Блуждая по дому, я зачем-то забрела в ванную. Склонившись над раковиной, я открыла воду и уставилась на своё отражение. Такая бледная, что можно принять меня за восковую фигуру. Хочется коснуться лица, чтобы убедиться, что оно не твёрдое, а самое нормально и человеческое. Но я не стала. Мало ли — я действительно окажусь ненастоящей. Уже ничему не удивлюсь.
Набрав в стаканчик для полоскания воды, я глотнула, хотя пить и не хотелось. Вода была тёплой и противной. И, наверное, не слишком полезной. Но какая разница? Вряд ли кучка обычных микробов сможет мне серьёзно повредить.
Не знаю, хотела ли я скорейшего возвращения Витьки или больше боялась его, оттягивая неизбежное. В любом случае, по-настоящему страшно мне не было. Наверное, я начинаю учиться гордо принимать удары судьбы и не искушать её своими ожиданиями.
Наконец, Витька вернулся. Сильно громыхнул входной замок, отчего я, как по команде подпрыгнула.
Выглянула из коридора, сразу начиная изучать Витькино выражение лица. Но отчего-то я смогла толком считать только его общую картинку — наверное, вся эта творящаяся ересь как-то повлияла на мои считывательные с лиц способности. Или, что скорее, я себе уже не доверяла.
— Ну, что? — пришлось спросить мне, стараясь придать голосу беззаботности, хотя на самом деле внутри меня её было не слишком много.
Витька бросил на меня долгий, задумчивый взгляд (или он просто показался мне таким).
— Отец сомневается в своём отцовстве.
— Ну, понятное дело, — с некоторым облегчением пожала плечами я, стараясь не слишком радоваться.
Впрочем, слишком радоваться мне не дали дальнейшие Витькины слова:
— Нет, ты не поняла, — он сделал паузу, словно отвечал строгой учительницы около доски. — Он сомневается в своём отцовстве относительно меня.
— О][uеть… — вынесла я ему свою оценку.
Глава 14. Почему ты, малыш, так смело веришь мелочам?
— Что за ё@аная санта-барбара? — Витькиной экспрессии не выдержала мирно лежащая до этого на крае стола чайная ложка и отлетела в сторону. В мою сторону.
Я посмотрела на пол, убедившись, что ложка приземлилась без происшествий, и только тогда пожала плечами в ответ:
— Не спрашивай меня — я не знаю: я просто замутила с братом, и даже без помощи стиральной машинки.