Братство талисмана
Шрифт:
Появился дух.
– Явился, наконец, – раздраженно сказал Эндрю. – Где ты шлялся все это время? Мы попали в такую беду…
– Я знаю, – ответил дух. – Я вернулся ночью и видел все. Я не показался, потому что я нематериален и помочь вам не мог, а немедленно полетел искать Снупи или кого-нибудь из его народа, чтобы позвать их на помощь. Но я никого не нашел.
– Ох уж этот Снупи, – проворчал Эндрю. – Ничего не стоит и такой же безответственный, как и ты. Верить ему нельзя, и не стоило труда искать его.
– Он помог нам однажды, – вступился Дункан. – С Иисусом-на-Холмах.
– Ну, иной раз он может чуть-чуть и помочь, – согласился отшельник, – когда захочет. Но надеяться на него нельзя. Положись на него – сломаешь шею. В нем глубоко заложено озорство.
– Счастлив сообщить, – сказал дух, – что сейчас опасности нет. Однако за теми холмами все еще могут быть безволосые.
– Они были здесь утром, – сказал Конрад, – и напали на Ривера.
– Знаю. Но они не задерживались.
– Ривер и его люди прятались, видимо, в расщелине, – предположил Дункан, – вот почему их никто не видел. Ты уверен, что безволосые не прячутся там?
– Уверен, – ответил дух. – Я как раз оттуда. Мне пришла та же самая мысль, и я пролетел по всей длине щели.
Он вздрогнул.
– Страшное место!
– За ней должен быть замок, по словам Снупи, – проговорил Дункан.
– Когда-то был замок, а теперь развалины, больше ничего. Груда камней, не лучше могилы. Стоят деревья, заросшие мхом.
Мег, скорчившись на своем месте у костра, в стороне от других, что-то бормотала про себя. Она подобрала несколько камешков и будто играла с ними.
– Ты бросаешь руны? – С отвращением в голосе произнес Эндрю. – Что они тебе говорят? Что ты в них видишь?
– Новую беду, – ответила ведьма. – Большие неприятности.
– У всех свои неприятности, бабушка, – сказал Дункан. – Такова уж человеческая доля.
– Не все имеют долю в непрятностях, – возразила Мег. – Беды не поровну делятся. У одних только дорога да беды, а у других ничего нет.
– Ты не можешь сказать, какого рода беда? – Спросил Конрад. – Мы бы подготовились отразить ее.
– Руны не говорят. Только то, что беда лежит на дороге впереди.
– Это все обман, – сплюнул Эндрю. – Жульничество. У тебя же не руны, а простые камешки. На каменных рунах магические знаки.
– Нехорошо ты говоришь, – сказал отшельнику Дункан. – Надо думать, женщина знает свое дело.
– Хорошо сказано, – одобрила Мег. – Я благодарю вас, сэр. Тот, кто знает это искусство, может взять любой камень, и он будет служить как надо. Секрет вовсе не в камне, а в знании того, кто их кидает.
– Скажи мне одно, – попросил Дункан, – я думаю, ты это знаешь. Что за плач мы слышали с болота? Печальные такие звуки.
– Это и есть печаль. Оплакивание мира, всех живущих на земле, людей и всего остального, что есть или было на свете до людей.
– Это кощунство, – возмутился Эндрю. – Я слышал это как-то, но ничего не сказал, а сейчас скажу. Библия говорит нам, что до человека никакой жизни не было, что вся жизнь была сотворена в один день. Так написано в книге бытия.
– Полегче, друг, – перебил его Дункан. – Есть крупные ученые,
– Об этом я тоже слышал, – сердито возразил Эндрю. – Но я этому не верю. Все это софистика.
– У каждого свои убеждения, – согласился Дункан. – Не будем спорить. Мег, ты говоришь –печаль. От кого же исходит эта печаль?
– Не знаю. Знаю только, что таких мест, откуда идет плач, на земле много. Печальные места, покинутые, забытые. Там оплакивают мир.
Дункан сидел и слушал плач за весь мир. Звук шел издалека, не обязательно с болота, но откуда-то рядом с ним. «Есть какое-то тайное место, – думал он, – бедность и отчаяние собираются, как в фокусе. Плач о всех событиях, которые могли быть, но не произошли, потому что крестовый поход так и не состоялся и Иерусалим до сих пор в руках неверных; об Иберийских кораблях, которым не пришлось рассекать океанские волны чужих портов, и неизвестные страны все еще ждут их; о Европе, что все еще лежит в застое, пашет землю плугами, какими пользовались столетия назад, а крестьянство живет в темных нездоровых лачугах; все еще существует язычество, и даже чуть ли не рядом с великолепием церквей, воздвигнутых трудами и молитвами христиан для прославления господа.»
Силы зла, как говорил его преосвященство, кормятся и жиреют на человеческих несчастьях и делают упор на продолжение нищеты. Это зло в прошлом возникало во многих местах, в стратегических точках. Теперь оно появилось в Британии.
Какие факторы сделали Британию стратегическим пунктом для его возникновения? Британия за всю историю была местом спокойствия, захолустьем мира, где бывали местные раздоры и иной раз бряцание оружия, но это никогда не распространялось далеко.
– Дорогой сэр, – произнес дух, витая над Дунканом, – я думаю, что сделал не так уж плохо. Я верю в свою разведку и всегда говорю вам правду.
– Ты лоялен, – ответил ему Дункан, – хотя это меня удивляет. У тебя нет никаких оснований быть лояльным по отношению ко мне.
– Вы однажды сказали, что не приглашаете меня с вами, но не имеете возможности помешать мне в этом. Я знаю, это не означало, что вы ко мне плохо относитесь, но все-таки с тех пор у меня давит в груди.
– Послушай, ну что я еще мог сказать? Что я мог дать тебе, пригласив тебя с собой? Но зато теперь я могу сказать: я очень рад, что ты пошел с нами.
– Вы и вправду так думаете, сэр?
– Совершенно искренне, дух.
– Тогда я буду продолжать с легким сердцем. Когда, по вашему мнению, мы придем в Оксенфорд? Я очень хочу найти там достойного ученого и поговорить с ним о моем деле.
– С такими темпами, как у нас, мы, пожалуй, никогда не дойдем.
– Но вы же не думаете так, сэр?
– Нет, пожалуй, не думаю. Рано или поздно, но мы придем в Оксенфорд.
Говоря это Дункан сомневался.
Они прошли не так уж много, и если слишком задержаться, Бишоп Вайс может умереть до того, как увидит манускрипт. Другого знающего человека так же может не оказаться, и их путешествие в лучшем случае будет глупой ошибкой.