Братство талисмана
Шрифт:
– Это очень великодушно с вашей стороны, – поблагодарила Диана. – Я просила бы вас еще об одной вещи: об оружии. Мой боевой топор пропал.
– Насчет боевого топора не знаю, – ответил Снупи, – но что-нибудь другое можно. Меч, например. Я знаю, где его взять.
– Это было бы просто замечательно.
– Не знаю, какая вам польза от всего этого. Вы в западне. Я считаю, выбраться из нее невозможно. Когда орда решит двинуться, она раздавит вас, как кисть винограда.
Дункан оглядел сидевших у костра. Они кивали головами в знак согласия
– За всю свою жизнь не видел такой кучи трусов, – презрительно фыркнул Конрад. – Черт побери, вы готовы сдаться, даже не пытаясь что-нибудь сделать. Почему же вы не уходите? Мы обойдемся и без вас!
Он повернулся и ушел в темноту.
– Извините моего друга, – сказал Дункан сидящим у костра. – Он не из тех, кто спокойно принимает поражение.
За костром из-за дерева выглянула чья-то фигура, постояла и снова нырнула обратно. Дункан поспешил туда.
– Эндрю, что с тобой? Что случилось?
– Что вам нужно? – Жалобно спросил Эндрю.
– Я хочу поговорить с тобой. Ты ведешь себя, как капризный ребенок. Пора кончать с этим.
Эндрю вышел из-за дерева. Дункан подошел к нему.
– Ну? Что тебя гложет?
– Вы знаете.
– Да, пожалуй. Давай поговорим об этом.
Свет костра не доходил до них, и Дункан не мог видеть выражения лица отшельника.
– Вы помните, как ночью мы разговаривали в моей келье? Я рассказывал вам, как пытался стать отшельником, как читал отцов церкви, смотрел на пламя свечи, и все это оказалось напрасным. Я говорил вам, что провалился как отшельник и явно не стану хоть сколько-нибудь святым. Я много чего говорил вам, потому что был очень опечален. Нелегко человеку потратить большую часть жизни на какую-нибудь профессию, и в конце концов убедиться, что все было зря, что все надежды и мечты унесены ветром.
– Да, я помню. Думаю, что сейчас ты чуточку приукрашиваешь. Провалившийся как отшельник, ты ухватился за идею стать солдатом господа. И если уж ты стал им, ты действовал хорошо и у тебя нет причин дуться.
– Вы не понимаете.
– Обясни.
– Разве вы не видите, что все это бдение в конце концов окупилось? И это, и, возможно, все остальное, что я делал. И тот факт, что я добровольно пустился в путь как солдат господа. Я не уверен, что я святой – я не настолько нахален, чтобы утверждать это. Даже думать так – святотатство. Но у меня оказалась сила, какой не было раньше, о которой я не подозревал. Мой посох…
– Ну да, твой посох разбил цепь демона, хотя я бил по ней мечом и ничего не было, только искры сыпались.
– Но согласитесь, что посох сам по себе не мог бы разбить цепь. То ли в посохе внезапно появилась магия, то ли в человеке, который его держал…
– Согласен. Значит в тебе есть какая-то святая сила. Так и радуйся этому!
– Но неужели вы не видите, в какую неприятность я попал?
– Боюсь, что ничего такого я не вижу.
– Первым проявлением моей силы было освобождение демона. Как вы не можете понять, что это меня мучает?
– Насчет этого не знаю, но Скрач явно не плохой парень. Он демон, конечно, но он неудачник, он не мог выполнять самые простые задачи, когда учился у черта. Потому он и удрал из ада. И доказательством тому, как мало в нем нуждались, служит то, что сатана и его приближенные даже пальцем не шевельнули, чтобы вернуть его обратно.
– Вы стараетесь найти в этом хорошую сторону, милорд, – сказал Эндрю, – и я благодарен вам за внимание. Вы необыкновенный человек. Но факт остается фактом: теперь на мне черная отметка.
– Какая еще черная отметка? – Спросил Дункан с некоторым раздражением.
– Клеймо на моей душе. Никто его не видит, а я знаю. И стереть его нельзя. Я буду носить его до смерти, а может и после смерти.
– Скажи-ка ты мне вот что: почему ты ударил посохом, когда увидел, что мой меч не может разбить цепь?
У тебя что, предчувствие было, какое-нибудь внутре озарение?
– Нет, – ответил Эндрю. – Просто мне почему-то захотелось участвовать в действии. Вы с Конрадом делали, что могли, вот и я, наверное, почувствовал, что тоже должен делать, что могу.
– Как ты думаешь, когда ты нанес столь мощный удар посохом, ты хотел помочь демону?
– Не знаю. Я не думал об этом. Но полагаю, что хотел помочь ему. Когда я осознал это, душа моя сжалась. Зачем я помогал демону? Как я мог?
Дункан схватил отшельника за плечо и крепко сжал.
– Ты хороший человек, Эндрю, лучше, чем я думал.
– Как это? Каким образом помощь демону делает меня хорошим человеком? Я думаю, что стал хуже. Это ужасно: я помог приспешнику ада, от которого все еще воняет серой.
– Тому, кто отказался от ада, – поправил Дункан. – Он отвернулся от ада, отказался от него, может, не из благих намерений, но отказался, как отказываемся ты и я. Он на нашей стороне, разве ты не понимаешь? Теперь он с нами. Пусть на нем все еще клеймо зла, но он с нами.
– Не знаю, – проговорил с сомнением Эндрю. – Я подумаю. С этим надо поработать.
– Пойдем со мной к костру, сядем у огня и с удобством поработаем над этим. Немного тепла для твоих продрогших костей и немного пищи для твоего брюха, наверное, будут нелишними.
– Да, пожалуй, я голоден. Мэг готовила кислую капусту со свиными ножками. Я мог бы их попробовать, если бы вовремя подумал об этом. Сколько лет я не ел этого кушанья!
– Маленький народ не может предложить тебе капусты и свиных ножек, но зато есть тушеная оленина, страшно вкусная. Ее много осталось, больше, я думаю, чем вместит твое брюхо.
– Если вы думаете, что все в порядке и если они дадут мне место…
– Они будут рады, – уверил его Дункан. – Они спрашивали о тебе.
«Может это не совсем точно, но небольшая ложь не повредит», – подумал он.