Братство тибетского паука
Шрифт:
Он ни словом не перемолвился с капитаном.
Лесли возвратился в дом за подносом для почты, чтобы вручить письмо надлежащим образом. Мистер Честер сломал печать ровно посередине, сменил чуть испачканные сургучом перчатки на белоснежные —
Слайсу пришлось сбегать за свежей парой — и приступил к чтению. Завершив знакомство с документом, он сложил листок пополам, вернул на поднос и коротким щелчком пальцев отпустил обоих лакеев.
Все это время капитан нетерпеливо прохаживался по колоннаде и наконец осведомился, известны ли мистеру управляющему объем и значение термина «мобилизационные мероприятия», право на осуществление которых в поместье Энн-Холл дает коммандеру Пинтеру представленный документ?
Суд, капитан Пинтер, суд определит объем и значение упомянутого термина. Только суд уполномочен выносить решение о различиях между «мобилизационными мероприятиями» и ущербом, умышленно причиненным арендованной
16
Суд графства — низшая судебная инстанция в Британии, полномочен рассматривать иски по делам, влекущим обязанность возместить ущерб, но сумма ущерба ограничена законодательно. Иски на крупные суммы подпадают под юрисдикцию судов более высокой инстанции.
Поднявшись на несколько ступеней, он остановился и взглянул на моряков сверху:
Джентльмены, потрудитесь переместить… гм… багаж в помещение гаража. Накройте брезентом, и считайте принятым на хранение до решения суда!
Дворецкий повернулся и направился в дом, не выказывая ни малейшего сомнения в том, что его распоряжение будет выполнено без промедления.
В дверях он снова остановился и оглянулся:
Простите, капитан Пинтер, совсем запамятовал. В холле вас ожидает полицейский сержант!
Сержант скрашивал ожидание, прохаживаясь по периметру ковра, занимавшего центральную часть холла. Он прибыл не один, а в обществе констебля, переминавшегося с ноги на ногу у входа, и сухопарого джентльмена весьма преклонных лет, расположившегося в кресле. Даже в такой погожий день старичок был одет в долгополое черное пальто, застегнутое на все пуговицы. Его касторовый котелок, саквояж с рыжими истертыми боками и трость разместились рядом.
Если допустить, что Шалтай-болтай не свалился во сне, а каким-то чудесным образом продержался на стене до преклонных лет, он выглядел бы именно так. Губы старикана были тонюсенькими, рот — огромным, облысевшая голова абсолютно круглой — казалось, она вот-вот распадется по линии рта на две части, как разрезанное яйцо. При этом он отличался живостью, чрезмерной для человека столь почтенных лет.
Ага! Вот и коммандер Пинтер, ведь это вы? — подскочил он, опираясь на грубую трость. — Мы с сержантом Грейсоном вас уже заждались. Ведь речь идет о человеческой жизни, нам дорога каждая минута!
Погодите, я лучше объясню, доктор Форестер, — сержант представился по форме и уточнил, известен ли капитану Пинтеру некий Маклин Ф. Дуглас, член Королевского научного общества.
Да. Я вторые сутки жду его здесь! — голос капитана Пинтера звенел как канат в морскую бурю, мистер Картрайт и мистер Горринг, которым коммандер велел следовать за собой, а не торчать посреди парка, как соломоновы столбы, замерли у входа.
В полицию поступило обращение о розыске указанного джентльмена от управляющего имением, мистера Честера. Он обеспокоен, что гость не прибыл вовремя. Мы сразу же явились сюда…
Неугомонный доктор положил руку на плечо полицейского и без всякого стеснения перебил его:
Мистера Дугласа сняли с поезда в бессознательном состоянии, я уже произвел пункцию и диагностировал менингит. Заболевание тяжелое, он не приходил в себя. Мой прогноз весьма острожный…
Доктор Форестер хочет сказать, что у больного нет документов, кто он, неизвестно. Но при нем обнаружили визитные карточки с именем некоего мистера Дугласа, члена Королевского научного общества, профессора и все прочие регалии. НО ни адреса, ни телефона на них почему-то нету. Капитан Пинтер, вам придется проследовать с нами, чтобы опознать этого джентльмена!
И поскорее! — вставил доктор. — В Плимуте сложно подыскать приличный госпиталь, который согласится принять неустановленную личность, а здесь, в деревенской амбулатории, его не выходить!
Щеки капитана Пинтера пошли багровыми пятнами:
Черт раздери, как? Как я опознаю человека, которого ни разу не видел?
Доктор насадил на нос старомодное пенсне, посмотрел в лицо капитану, сухонькими пальцами перехватил его запястье — сосчитал пульс, покачал головой:
Сэр, спокойнее! При вашей апоплексической конституции волнения абсолютно противопоказаны. Надо же понимать очевидные вещи: мне негде разместить еще одного пациента, особенно джентльмена с сердечным приступом! Погодите… — доктор Форестер покопался в саквояже и вручил капитану пузырек с темной
Вы могли бы запросить его фото, капитан Пинтер? — попросил сержант. — На запрос представителя флота — или что вы там представляете — из Лондона ответят быстрее.
Предлагаете мне воспользоваться голубиной почтой? — скривился капитан.
Я настаиваю на телеграфе! — снова пришел в движение доктор. — Пусть непременно, слышите, — непременно! — молнируют портрет сюда по фототелеграфу. Такой аппарат имеется в редакции здешнего вечернего листка. Полезная штука — жаль, что в королевском флоте до сих пор не слышали о прогрессе!
Последнее замечание буквально нокаутировало капитана Пинтера: его лицо посерело, он схватился за левую сторону груди, доктор подхватил его под локоть и усадил.
Н-да, плохие дела… Десять капель на полстакана воды, капли следует принимать три раза в сутки. Слышите меня, мистер Честер? Проследите за моим больным лично.
Я не ваш больной! — простонал Пинтер.
Старенький доктор дружелюбно потрепал капитана по щеке:
Сэр, раз уж вы приехали в Мидл-Энн-Вилидж, вы мой больной. Здесь все рано или поздно попадают в мои руки! Иначе вам придется стать пациентом психиатра… Ах-ах-ах-ха! Других медиков в округе нет, — доктор снял пенсне, прищурился, разыскивая взглядом дворецкого. — Мистер Честер! Распорядитесь приготовить капитану постель, уложите, перед сном напоите травяным чаем. Телеграмму в Лондон может отправить кто угодно — хоть молодой Гор- ринг, ведь я не ошибся? Там мистер Горринг-младший подпирает стенку? До завтра он совершенно свободен…
До завтра? — дернулся капитан Пинтер. — Что произойдет завтра?
Завтра ему придется пить чай у вдовствующей графини Таффлет. Такие дела, сэр. В деревне соседи знают все друг о друге. Но вам, коммандер, лучше поскорее убраться отсюда — с таким сердцем в здешних местах долго не продержаться!
…Мистер Картрайт избегал новаций: методология «направленной пропаганды», за которую он ратовал, была проверена многовековой практикой. Еще сэр Уолсингем — конечно, Френсис, а не Томас! [17] — не только вооружал своих агентов кинжалами, ядами и тайными шифрами, но и дал им в руки новое оружие: бьющее в цель и неподсудное земным судьям! Он обучил их использовать астрологию в своих политических интересах. Во времена бархатных колетов и огромных плоеных воротников термина «направленная пропаганда» еще не знали. Зато еретики и приспешники дьявола корчились в руках палачей и, напутанные ведовскими процессами, королевские астрологи и звездочеты поскромнее вынуждены были выводили готические литеры под диктовку главы секретной службы Ее Величества сэра Френсиса. Теперь сочетания небесных светил пророчили неминуемую смерть врагам рыжей королевы Бесс [18] , а скорую победу и Божию благодать — ее союзникам. Тайные агенты отбывали с острова, спрятав лжепророчества в складках нижнего платья, полых каблуках, эфесах оружия или в потайных отделениях дорогих безделушек. Соленые морские ветра торопили их корабли, кони стучали подковами по мостовым Рима, Парижа и Падуи, иные, как лекарь и звездочет Бомелий, — укутавшись в меха, добирались даже до заснеженных просторов Московии, чтоб донести заветы небесных светил до жестокосердого русского tsarya [19] . Венценосные особы, понтифики и военные стратеги дрожащими пальцами разворачивали натальные карты и спешили претворить в жизнь небесный прогноз, придуманный ловким сэром Уолсингемом.
17
Френсис Уолсингем (1532–1590) — министр при дворе королевы Елизаветы I, создатель разветвленной шпионской сети, разработал новаторские для своего времени системы контрразведывательных мероприятий, вербовки и дезинформации. В частности, контролировал составление гороскопов и посредством советов астрологов влиятельным лицам лоббировал принятие выгодных для Великобритании политических решений. Томас Уолсингем (1377–1422) — монах Сент-Олбанского аббатства, известный как историк и хронист.
18
То есть Елизаветы I.
19
Элезеус (Елисей) Бомелий (1530–1579) — голландец по происхождению, лекарь и «чародей», длительное время пользовался доверием Ивана IV Грозного, прибыл в Московию с дипломатическим посольством из Британии, предположительно — в качестве одного из агентов сэра Френсиса Уолсингэма.