Братство тибетского паука

Бергер Павел

Сначала меня засосало в зыбучие пески… Тело уходит все глубже и глубже, одна голова еще была видна над бескрайней песчаной пустошью… Потом появилась тень, черная, длинная-длинная, и привела за собой человека в плаще… Под плащом он прятал меч: тяжелый, острый — как у королевского палача. Один взмах и…

Рука Лесли застыла над вазочкой с грушевым конфитюром, а мистер Горринг присел на край стола рядом с отвергнутым завтраком и поддел вилкой остывший омлет.

Моя голова покатилась по песку… Палач догнал голову, поднял за волосы и унес с собой… Но я продолжал видеть все вокруг: как мое обезглавленное тело

уносит в море и вода становится бурой от крови… Я видел лестницу, и стены, и низкий зал с колоннами, куда вошел палач, и кости на полу, и костер… высокое, зеленоватое пламя под медным котлом… я знал, что мою голову бросят прямо туда, в кипящее варево!

Ой! — лакей выронил ложку, янтарные капли конфитюра разлетелись по пижаме Огаста.

Мистер Лесли! — укоризненно вскинул бровь управляющий. — Идите принесите для мистера Картрайта другие подушки — пониже! Потом проветрите комнату, снимите с кровати полог и хорошенько вытрусите…

Не стоило вам читать на ночь такие ужасы… — Лесли скосил глаза на ночной столик, где лежала подборка выпусков «Вампира Варни», и выскользнул в коридор.

Точно, ты постоянно читаешь всякую ерунду и напрасно отказался от омлета, — мистер Горринг в два счета прикончил остатки завтрака. — Представляете, мистер Честер, наш пиратский капитан наорал на Гасси из-за прически.

Странно, у мистера Картрайта чудесные волосы…

Он и на меня орет, — вздохнул Слайс, приставленный обслуживать капитана.

Ну тебе-то, приятель, хоть чаевые за ущерб причитаются! — фыркнул Эдвард.

Боюсь, джентльмены в зеленых носках не раздают чаевые…

Слайс! Здесь не обсуждают гардероб гостей! — осадил его мистер Честер. — Возможно, капитан симпатизирует Ирландии и выбрал цвет носков в качестве политического жеста. — Присутствующие дружно хихикнули. — Иди разыщи садовника, натяните сетку на корте, джентльмены будут играть в теннис…

Эдвард протянул младшему лакею купюру.

Спасибо, ваша милость…

Не стоит. Оставлять чаевые — обязанность джентльменов, их философия и основа общественного договора. Пока его соблюдают, в обществе царит благодать и гармония, но стоит нам забыть о малых сих, начать экономить за счет собственной прислуги — все. Социалистов набивается полный парламент, начинаются стачки и революции. Не скупитесь на чаевые, джентльмены: они обойдутся Британии много дешевле!

Мистер Честер поаплодировал прочувствованному спичу:

А вы, мистер Картрайт, тоже планирует парламентскую карьеру?

Куда он денется? — Эджи хлопнул приятеля по плечу. — Парламент не может состоять из одних лордов. Кто-то должен представлять простых людей…

«Именно, надо избираться от лейбористов, и разогнать к чертям собачьим их палату лордов— позорный пережиток Средневековья и тормоз социального прогресса — даже если придется блокироваться с кембриджскими леваками!» — подумал Огаст, и вытянул шею, чтобы мистеру Честеру было удобнее повязать на нее шейный платочек.

Вот так! — дворецкий подвернул ему манжеты на пуловере и вручил ракетку. — Идите, подышите воздухом. Днем вам нечего опасаться… — и вполголоса уточнил: — Ведь вы узнаете его, верно, мистер Картрайт?

Кого? — так же тихо переспросил Огаст.

Своего палача.

Он не знал, что ответить.

…Лицо

его палача скрывала тень от надвинутого капюшона. Но все в роковой фигуре: осанка, посадка головы, походка, движение рук под перчатками, тяжелый, нездоровый запах — как будто были украдены из его нынешней реальности. Все эти мелочи выглядели знакомыми и привычными — но смертельно опасными. Слишком страшным казалось узнать, кто прячется под черным плащом и следует за чужой тенью…

Он почти забыл о кошмарном сне, пока шагал к корту: солнце уже стояло высоко, заливая потоками света традиционный английский парк, в котором царила патриархальная естественность и простота. Не меньше полудюжины садовников и подсобных работников хлопотали, подстригая газоны, подравнивая бордюры живой изгороди, обрабатывая миртовые деревца и конусы туи, поливая цветочные клумбы.

Главная аллея утопала в тени вековых буков, боковые дорожки разбегались от нее в обе стороны. За центральными воротами, к которым вела тисовая аллея, стояла аккуратная сторожка привратника.

Справа, за кованой оградой парка, трава была особенно высокой и сочной, сразу за ней начиналось кладбище, среди зелени можно было разглядеть старые растрескавшиеся надгробия. Еще дальше — там, где в дымке проступали холмы, — виднелся острый шпиль кладбищенской часовни.

Высокое голубое небо отражалось в глади искусственного озерка, дорожку к нему уже успели вымести, гравий разровняли, мальчишка в форменной курточке елозил у воды на коленях — загружал в специальные лотки корм для карпов и ленивых уточек, по берегу бродила парочка чистеньких пасторальных овечек. Их серебряные колокольчики мелодично позвякивали в такт птичьим трелям — все же сельская жизнь полна неизъяснимого очарования! Оставалось только сокрушаться, что Огаст не прихватил с собой мольберт или хотя бы альбом для набросков углем.

Он так увлекся созерцанием природы, что пропустил две подачи подряд, но быстро сравнял счет и уже рассчитывал на победу в гейме, когда на территорию парка произошло военное вторжение.

Нет, то не был парашютный десант гитлеровцев или высадка красной орды из Советской России. На тенте военного грузовика, промчавшегося, вздымая песок, по центральной аллее, красовалась эмблема доблестного британского королевского флота! Следом за грузовиком появился джип капитана Пинтера. Обе машины остановились у главного входа. С корта было хорошо видно, как из кабины выскочил офицер-связист с телефонным аппаратом в руках, затем пара морских пехотинцев, прибывших в кузове, принялись выгружать ящики, маркированные надписью «Дизельный генератор», и раскатывать бухты с кабелем.

Коммандер Пинтер, лично возглавлявший десант, призывно махнул рукой подчиненным и тут же напомнил, что джентльмены прибыли в Энн-Холл с иными целями, чем спортивный досуг. Пора положить конец затянувшемуся средневековью, — возвестил коммандер. Он официальное лицо и не может сидеть посреди Девоншира, как мышь в норе, без электричества и связи. С ликующим видом он вручил мистеру Лесли запечатанный сургучом конверт, который предназначался управляющему поместьем мистер Честеру.

Мистер Честер внезапно материализовался у мраморной колонны и воззрился на окружающую тщету из-под опущенных век, как Великий Творец, горько разочарованный результатами собственного креационизма.