Братство тибетского паука
Шрифт:
От мысли о таком реликтовом проявлении верности Огаст поежился.
Пока слуга возился с головой, джентльмен того — тю-тю… Слуга уверен, что господин жив, только не знает, где его искать.
А я знаю! — с гордостью объявил Огаст. — Единственное место, где этого типчика можно успешно спрятать и от местных жителей, и от полиции, и от нас, даже от его собственного слуги, — частный санаторий доктора Рихтера.
Мистер Горринг-младший, взвесив все за и против, изрек:
Согласен. Сколько я баек слышал про это заведение, когда приезжал на охоту… — он подошел к окну и прикинул маршрут до переоборудованного в санаторий аббатства святого Михаила. — Пойдем, прогуляемся туда, посмотрим, что и как. Если повезет, проберемся в эту цитадель
Как дипломат и штатный сотрудник Министерства иностранных дел, мистер Картрайт был убежденным сторонником переговорных процессов и политики умиротворения, потому предпочел бы просто побеседовать с доктором Рихтером в урочное время, а не тащиться пешком за целых две мили в семь часов утра с целью вторгнуться в частные владения.
Нас могут заметить, получится неудобно… — промямлил он.
Но самый спортивный из будущих лордов сунул ему в руки чехол с ракетками:
Сделаем вид, что мы играем в бадминтон! — и увлек его за собой.
Они пошли напрямик, прямо по росистой траве, и уже через полчаса могли оценить толщину и прочность старинных стен аббатства. Глубокий крепостной ров тоже сохранился, протянувшись по периметру строения, как пояс целомудрия, хотя кое-где осыпался и порос высокий травой. Горринг принялся живописать, как во времена его рыцарственных предков на дно таких рвов поселяли свирепых медведей, дабы зазевавшиеся путники рисковали свалиться вниз и быть тут же разодранными в кровавые клочья!
Балка с крюком, которую еще можно разглядеть над воротами, служила, чтобы выставлять на поругание тела казненных преступников. Но так бывало только в мирное время. В дни осад ров наполняли водой, в которую — согласно тогдашним варварским военным обычаям — без счета бросали разлагающиеся трупы, а иногда еще живых заразных больных, чтобы вызвать эпидемию в стане врага.
По счастью, современники Эджи и Огаста не были столь коварны и кровожадны: они не стремились встречать гостей кипящей смолой и расплавленным свинцом, а ограничились рядами колючей проволоки, уныло торчащей над крепостной стеной, толченым стеклом, аккуратно рассыпанным под проволокой, да мощными прожекторами по углам. К окованным воротам вел уже не подвесной, а довольно новый стационарный мост, но все равно они были закрыты наглухо, их створки — обшиты вполне современной бронированной сталью, как в банковском хранилище; про бойницы и оконца в стене напоминала только свежая кирпичная кладка. Сооружение выглядело суровым и неприступным, как тюрьма.
Но в каждой, даже в самой близкой к совершенству, обороне имеется слабое звено! Горринг деловито свернул и зашагал параллельно стене в направлении древнего капища; не сбавляя шага, объяснил, что узнал про секретную брешь во время прошлогодней охоты. Мальчишка-заряжающий, тот самый, что сейчас служит шофером в особняке, поведал ему, что порядки за стенами аббатства поддерживаются строгие: не только больным, но и сотрудникам лечебно-оздоровительного учреждения выход в большой мир строго-настрого запрещен. Но санитары там — живые люди и не дураки выпить: приспособились приобретать алкоголь у здешних жителей. Дело в том, что под стеной с незапамятных времен проходит канава для сточных вод. Канава перегорожена стальной решеткой, но сотрудники санатория оборачивают деньги в непромокаемую клеенку, обвязывают бечевкой вместе с подвернувшейся деревяшкой и, не выпуская конца веревки, отправляют в плавание по канаве. Поставщик алкоголя вылавливает деревяшку, пересчитывает плату, привязывает бутылку за горлышко к той же самой веревке и дает покупателю знак, дернув три раза. За стеной веревку начинают сматывать, пока вожделенный напиток не оказывается в руках жаждущего.
Огаст и Эрвард выбрали удобную для наблюдений полянку, с которой хорошо просматривались низкая овальная арка в самом основании стены, а также решетка, канава и проселок, сворачивавший к главным воротам санатория. Как истинные конспираторы, они разошлись
Эджи отточенным движением отправил волан в полет — однако негостеприимный девонширский ветер унес волан в сторону, Огаст побежал было за ним, но остановился, обнаружив, что по проселку плетется старомодная двуколка, запряженная парой понурых пони. Графиня Таффлет управляла транспортным средством лично, причем делала это с ловкостью, поразительной для ее возраста и комплекции. Леди всегда леди, шляпка с вуалеткой выглядела на голове пожилой дамы как корона.
Двуколка свернула и скрылась за стеной аббатства.
Горринг ладонью прикрыл глаза от солнца и смотрел вслед графине, недоумевая, куда это респектабельная тетушка торопится в столь ранний час. Огаст же не сомневался: старая леди собралась нанести визит доктору Рихтеру — он собственными глазами видел в ее кладовой здоровенную бутыль лауданума.
Покойный доктор Форестер любил пользовать больных этим проверенным средством. Эджи оставалось только пожалеть, что он не успел стать пациентом местного эскулапа: дед рассказывал ему, что при покойном тезке — короле Эдуарде VI — опиум стал повальным увлечением аристократии. В самой занюханной курильне на Лайм-Хаусе можно было встретить больше лордов, чем на парламентском заседании, а состоятельным людям рангом поплоше приходилось часами ждать своей очереди! Может статься, в их числе был молоденький медик Форестер, а графиня заглядывала туда в мужском платье и представлялась «доктор Рен, астролог»?
Друзья принялись упражняться в остроумии и так увлеклись, что едва не проглядели более серьезную опасность: леди Уолтроп ехала на велосипеде по узкой тропинке прямо на них!
Велосипедистка по мере сил скрывалась за высоким кустарником, стараясь держаться в тени, и наконец остановилась. Она спрыгнула с велосипеда, притаилась за высоким мегалитом и стала пристально всматриваться в изумрудную зелень холмов, опасаясь упустить что-то из виду, пока не уткнулась взглядом в опешивших джентльменов. За неимением головного убора, который он смог бы приподнять в знак приветствия, Огаст улыбнулся и вежливо поздоровался:
Доброе утро, Маргарет!
Что вы двое тут делаете?
Это же очевидно: мы играем в бадминтон! А ты, надо полагать, следишь за старой леди Таффлет?
С какой стати мне за кем-то следить? Просто еду в деревню — проведать больных, вчера троих ребятишек пришлось запереть в карантине с подозрением на корь.
Огаст невольно попятился к плоскому валуну в центре капища — подальше от леди-доктора, потому что страшно боялся подхватить заразу. Мардж презрительно скривилась:
Сидели бы лучше в особняке! Кого угораздило доверить вам настолько серьезное дело?
Джентльмены переглянулись.
Насколько серьезное? — переспросил Эдвард.
Настолько, что из-за него двух человек убили, одного ранили, еще двое пропали, а тебя лично, мистер Картрайт, как минимум дважды пытались отравить. Вам самим не надоело еще прикидываться придурками и делать вид, что ничего не происходит? Тоже мне, военная тайна! Служба внешней разведки 313 всегда снимает особняки в глубинке для своих секретных проектов; если любому толковому журналисту вроде мистера Филби [40] это известно, то вражеские диверсанты знают и подавно! Британские спецслужбы так увязли в своей славе, что неспособны объективно оценить возможности противника. Половины вашей группы уже нет, значит, дело серьезное. Хотела бы я знать какое…
40
Гарольд (Ким) Филби — советский разведчик британского происхождения, член «Кембриджской пятерки», занимал высокие посты в Secret intelligent service, во время гражданской войны в Испании работал в этой стране как военный журналист.