Братья 2. За закрытой дверью
Шрифт:
– Что для тебя секс? – мой голос звучит безучастно.
– Еще один способ иметь тебя.
– В каком смысле иметь?
– Во всех.
Взгляд Димы буравит во мне скважину отвращения. Теперь я точно знаю, что не расплачусь. Ищу ночнушку, смываю косметику и ложусь в постель, словно ничего не случилось.
– Завтра везешь Мишу на прививку? – невзначай спрашивает Дима.
– Да, – поддерживаю его манеру.
– Спроси заодно у врача, в каком возрасте у детей волосы приобретают постоянный цвет. У него слишком светлые кудри, когда у обоих родителей волосы темные.
– Какая к черту разница, какого цвета у него волосы?
– Мира, спроси у врача. Это же несложно, зайка.
Тушу свет и отворачиваюсь к стене. Все это происходит не в первый раз. Не в первый раз Диму раздражают светлые волосы Мишутки, потому что этот оттенок ближе к цвету волос Андрея, чем его. Не в первый раз он считает, что имеет право оставлять следы на моем теле. Вот только в этот раз я не буду считать, что заслуживаю этого. Что бы я не заставила пережить Диму, как бы не была виновата перед ним в прошлом, мое настоящее будет другим. Не буду полотном для выплеска его злости, в этот раз я поделюсь собственной.
Глава 4
Специально просыпаюсь раньше. Настолько раньше, что даже будильник Димы еще не звенел. Хочет играть без правил? Манипулировать постелью? В таком случае я предпочитаю быть активной участницей, а не игрушкой для секса. Быстро стягиваю со спящего Димы боксеры и усаживаюсь сверху. Пока он открывает глаза и пытается вникнуть в происходящее, пихаю его утреннюю эрекцию в себя и надавливаю на его шею.
Нравится ему контроль, нравится чувствовать себя всесильным и выбирать для меня наказания? А удушения и впившиеся в плечи ногти понравятся? Активное доминирование это не мое. Могу поиграть во властную женщину, но гораздо больше мне нравится, когда ведет Дима. Сегодня исключение. Такой он меня не знает, да я и сама не знаю, если честно. Вместо поцелуев – укусы, при чем пересекающие грань игр. Мне нравится оставлять вмятины от зубов на его каменных мышцах. Воспользовавшись лубрикантом, сразу поднимаю бедра так высоко и часто, что дыхание шумит хуже смерча. Не отвожу взгляд ни на секунду, меня даже заводят поджатые губы Димы.
Он сильнее меня в разы, легко бы смог отпихнуть или отобрать инициативу. Дима выбрал тактику выжидания. Хочет посмотреть, как далеко я готова зайти в своей мести? В доказательство своих решительных намерений выпрямляю спину и, запустив руку назад, сжимаю его мошонку.
– Уверена, что хочешь продолжить? – щурит глаза Дима. – Я же выебу тебя так, что ходить не сможешь.
В этот момент мне плевать на его угрозы, я чувствую поднимающуюся волну и собираюсь получить удовольствие от происходящего. Дима все еще ждет. Хочет посмотреть, как я буду выгибать спину? Мне плевать, чего он хочет. За секунды до сокращение мышц вдавливаю обе ладони прямо Диме в лицо. Это грубое движение лишает его не только возможности видеть, как мне хорошо, но и усложняет дыхание. Опускаю бедра максимально низко и часто-часто выдыхаю.
– Ну что, кончила? – спрашивает Дима, убрав мои ладони с лица.
– Да.
– А я нет. Продолжай.
– Твои проблемы.
Грациозно спрыгиваю с него и дарю наглую улыбочку.
– Мои проблемы? Ну я их тогда и решу.
Внезапно возникшая из-за спины сила валит меня на кровать. Пытаюсь ползти, перевернуться, но все попытки только усугубляют положение. Весом своего тела Дима буквально вдавливает меня в матрас. Одна его рука сжимается на моей
– Пусти! Отвали от меня! – визжу я.
Уровень стискивания шеи повышается, визжать уже не могу. Неприятный слизкий звук из его рта, и догадка впивается в мое сознание. Кое-как разжав пару его пальцев, получается выдавить:
– Не смей, блять!
– Зайка, ты же сама захотела поиграть.
Знаю, что не вырвусь, но продолжаю крутиться до последнего. Диме плевать, он и в столь сложном положении находит нужное отверстие. В моем случае анальный секс требует основательной подготовки. Если так сразу, как показывают в порно, мне неприятно и даже больно. Подобное мы практикуем, только когда страсти зашкаливают, не чаще раза в полгода. Для этого мне нужно возбуждение, граничащее с оргазмом, приятные стимуляции пальцами или маленькими пробками.
Я не возбуждена ни капли, хочу сбежать, боюсь того, что будет. Того, что уже есть. От боли стискиваю зубы и зажмуриваю глаза. Разве это возможно? Видимо, да. Снова и снова, снова и снова. Все внутри съеживается, пытается вытолкнуть его из себя, но не выходит. Каждое новое движение болезненнее предыдущего, ситуацию усугубляют и мои повороты в поисках лазейки спастись. Лучше не шевелиться, просто замереть и ждать. Сжимаю подушку так, что мой маникюр протыкает наволочку. Из горла вырывается судорожный звук, но не стон, а всхлип.
Я чувствую не только теплые слезы на всем лице, я чувствую его пальцы то во рту, то на шее, чувствую, как трение все усиливается и как жжет анальное отверстие. Возбужденные мужские стоны на ухо, мои всхлипы. В этот момент вся жизнь кажется бессмысленной. Если я не управляю своим телом, чем я тогда вообще могу управлять?
Диме мало раздавить меня, видимо, он хочет, чтобы я запомнила этот урок надолго, весь день думала о своей ошибке тягаться с ним, чтобы я даже сесть не смогла. От новых рывков не откупиться слезами – я кричу. Предпочла бы молча сносить унижения, но этот уровень боли непереносим. Влажная ладонь затыкает мне рот. Да, такой крик способен разбудить ребенка. Решение удачное. Секс становится все жестче, а вот крика моего не слышно, только приглушенный жалостливый вой. Сколько еще? Неужели недостаточно? Внезапно его пальцы приподнимаются вверх. Теперь Дима сжимает и нос, не оставив ни единой возможности вдохнуть.
Когда задыхаешься и испытываешь боль, можешь оценить чувство беспомощности во всех красках. У меня мутнеет в голове, я реально верю в то, что могу умереть. Вдох. Не думаю о том, что жива, не радуюсь хорошей концовке. Скрутившись и обняв коленки, продолжаю беззвучно плакать, изредка хватая воздух ртом. Мне проще закрыть глаза, чем видеть его. Слышу, как открывает шкаф, как звенит пряжка ремня и шелестят документы. Сердце сжимается, когда слышу и плач Мишутки. Неужели я его разбудила своим криком?
– Я поехал, к ребенку подойди.
Открываю глаза, только когда слышу хлопок двери. Пытаюсь нащупать ночнушку, не выходит из положения лежа, приходится сесть. Столь обыденное действие ускоряет скорость падения слезинок. Одеваюсь и переставляю ноги по направлению к детской. Порой приходится искать опору в стенах. Мне все еще так больно, что губы непроизвольно дрожат.
Перед тем, как войти к Мишутке, вытираю слезы рукавами халата и вдавливаю в лицо судорожную улыбку. В этот момент чувствую себя марионеткой, уголки губ которой растянули с помощью ниточек против ее воли.