Братья и сестры в Реестре

Скрипченко Юрий Вячеславович

— Не ваше дело. И да — сделал бы. Уверена. Я только одного не могу понять, что в нас такого? Мы же обычные люди.

— Ты знаешь, насколько исчезающе редкое явление — однояйцевые разнополые близнецы?

Девушка промолчала. Она знала.

— Особенно если их… трое.

— Что? — Алина отшатнулась.

— Ни ты, ни Олег, естественно, ничего не знаете об Агате. Своей третьей однояйцевой близняшке. Именно такое имя придумала девочке ваша мать. Вы ничего не знаете по одной простой причине — она умерла при родах. Не сама, естественно. Это был очень жизнеспособный плод. Прямо как вы с Олегом. Но позволить

ей появиться на свет было нельзя. Потому что с точки зрения биологии такое зачатие вообще невозможно. Но оно случилось…

Алина побледнела ещё больше, хотя, казалось, сильнее было уже некуда.

— Даже вас двоих хватило, чтобы по Реестру пошли сильные возмущения. Помехи. Мировой кризис девяносто восьмого, помнишь? А уж если бы родились и выжили все трое… Короче говоря, ничего личного. Поверь мне, вам очень повезло, что вы выжили оба. Уж лучше двое, чем один, верно? И всё бы ничего, дорогая моя. Вы вполне встроились в матрицу, она нашла вам места и строчки в Реестре. Никто вас почти тридцать лет не трогал. Но сейчас возникла одна маленькая проблема. Вы с Олегом вот-вот будете инициированы как гипы — просто потому, что ваша натура, ваша сущность ведут вас именно к этому. Это, увы, неизбежность. Только вот двух однояйцевых гипов Реестр не переживёт. Хотя Реестр-то, конечно, переживёт, но вот привычному вам миру точно придёт конец.

Господин сделал паузу и прищурился. В его бесцветном голосе слышались отзвуки погребальных колоколов и треск пылающей ладьи, которая уносит прочь тело погибшего воина.

— Ты понимаешь, о чём я говорю?

Алина вдруг засуетилась: заморгала, принялась тереть руки, но они сделались непослушными и теперь откровенно тряслись.

— Да, конечно. Я всё сделаю. Это важно — каким способом? Мне всё равно, как скажете. До какого срока нужно успеть?

— Ты не поняла, девочка. Останешься ты, не Олег. Ты полезнее. У тебя больше перспектив. Твоя структура более гармоничная. К тому же, при определённых условиях и большом везении ещё сможешь родить ребёнка⁸¹, это важно. А вот он — никак и никогда.

Алина задохнулась и умоляюще протянула руки к гостю.

— Решение, увы, окончательное, — в его бесцветном голосе были слышны отголоски горного обвала. — Обсуждать тут нечего. Но я всё же решил пойти тебе навстречу, Алина. Ты редкий человек — во всех смыслах. Именно поэтому я здесь. Я мог бы просто прийти и забрать его жизнь. Но вместо этого — предупредил тебя. И даю время. Побудь с ним. Скрась последние часы. Поговори, как никогда не говорила. Будь ему такой сестрой, которой, быть может, никогда и не была. Я приду за твоим братом ровно через двенадцать часов.

Он встал, и стул под ним рассыпался в пыль.

— Через двенадцать часов. Плюс-минус пять минут.

Мужчина подмигнул, отчего у женщины сердце пропустило несколько тактов, и двинулся вних по лестнице.

***

Он вернулся плюс-минус через двенадцать часов. Технически, конечно, не вернулся — Олег Каспер жил совершенно в другом доме, — а вот по факту дело обстояло именно так.

Было без четверти полночь.

Методично поднялся на пятый этаж, опять не обратив никакого внимания на лифт. На секунду замер и нажал на кнопку звонка:

Дверь олеговой квартиры открылась. Перед гостем стояла Алина Наговицына, замотанная

в простыню. Она пошатывалась и выглядела как оживший мертвец — от потрескавшихся серых губ, до глаз, которые смотрели из чёрных колодцев.

Он оценивающе оглядел женщину. Едва заметно нахмурился. А потом сказал бесцветным голосом, в котором были слышны отзвуки волчьей стаи, которая в полнолуние воет на луну:

— Вот, значит, как. Всё-таки догадалась. А главное — успела. Что ж. У твоего брата очень хорошая сестра. Доброй ночи. Но вот что я хочу сказать: ты перехитрила, но не выиграла. И теперь знаешь, что надо делать.

Он ушёл, но на подъездной площадке буквально на несколько секунд соткалась иллюзия: высокая башня, похожая на позеленевший череп и крохотная фигурка в чёрном, которая сначала взгромоздилась по ржавой лестнице, потом проникла в оконный проём, затем перепрыгнула через разлом в полу и наконец беззвучно упала в чёрный бездонный квадрат, предварительно ударившись о край подбородком.

***

Был поздний вечер, и полумрак лизал синими тенями главную комнату бабушкиной, а теперь олеговой квартиры. Причудливыми тенями извивались классики в книжном шкафу во всю стену — корешок корешка золочёнее, багровее и весомее.

Пахло апельсинами и мятными конфетами — любимыми лакомствами Алины, запас которых Олег обязательно держал дома.

Он задумчиво листал медиаграмму на голопланшете и думал, почему человек всегда наполовину торчит из реальности? Хороший — верхней половиной, плохой — нижней, то есть задницей и мудями. Да, бывают люди, полностью погружённые в реальность, но мы ведь не хотим такими стать, потому что люди эти — сумасшедшие.

Олег листал медиаграмму, постепенно клюя носом. Там повествовалось о том, что сенаторы от демпартии США призывают отменить в армии нормы физической подготовки, потому что могут пострадать карьеры женщин, трансгендеров, бодипозитивцев и чадосластцев, которые не отличаются отменным здоровьем.

Сколько ж там набралось гендеров, подумал Олег. Наверное, уже миллион. Белое коренное население в шоке и протестует, кричала медиаграмма. Коренное население? Это индейцы что ли? Какие ж они белые?

Олегу почему-то вспомнился древний советский министр иностранных дел, Громыко что ли? Его в США прозвали «Мистер Нет», потому что он ему было плевать на политес. Этот дядька постоянно и решительно отказывался от невыгодных предложений иностранных дипломатов. Олег в полусне вдруг заинтересовался: а что он, то есть Громыко, такой решительный и принципиальный, сказал старухе с косой, когда она постучалась в дверь? Привычное «нет», и она ему не поверила? Или в кои-то веки решил для разнообразия согласиться с предложением, от которого нельзя отказаться?

Олег уже совсем клевал носом, когда брякнул дверной звонок.

Кто это?

Он пошлёпал открывать. Оказалось, Алина.

Боже, как он рад её видеть! Сестра, как всегда стремительная, бросилась на него, излучая вечный аромат духов — Jo Malone “Wood Sage & Sea Salt”. Аромат ему нравился, потому что его любила Алина. Так было всегда и во всём.

Она оглядела его и поцеловала в щеку:

— Близбрат! Как же я соскучилась! У тебя всё хорошо?

— Вроде бы. Пока ни один из тараканов в моей голове не жаловался. И ни один не подал заявление на грин-карту.