Братья
Шрифт:
Он никогда не делился своими воспоминаниями с одноклассниками. Дмитрий был спокойным, замкнутым ребенком и старался держаться особняком. Он так нуждался в материнском тепле, в крепких объятиях и любящих прикосновениях, вспоминая женщину с золотыми волосами. Он, правда, не был уверен в том, что это была его мать. Скорее всего, его мать умерла, иначе бы она ни за что не бросила его на произвол судьбы. А тот белокурый мальчуган? Был ли он его братом? Что с ним случилось?
Дмитрий чувствовал, что с его происхождением связана какая-то тайна. Когда он спрашивал учителей и воспитателей об отце, они отвечали ему лишь
– Как же он мог погибнуть, защищая Родину, - удивлялись ребята, если, когда ты родился, никакой войны не было?
– А ваши отцы?
– парировал Дмитрий.
– Мы же с вами ровесники.
Ребята объясняли, что их отцы были Героями Советского Союза и умерли уже после войны, и Дмитрий в смущении отводил глаза - он не знал, что отвечать приятелям.
До тринадцати лет он ничего не знал о том, что на самом деле случилось с его родителями. Когда ему стало об этом известно, он в панике отступил еще глубже внутрь себя, возводя бастионы и сжигая мосты, стараясь сохранить в тайне свой постыдный секрет. Он решил, что никто в детдоме никогда не узнает, какая судьба постигла Бориса и Тоню Морозовых.
Детский дом имени Панфилова располагался в старых казармах императорского семнадцатого кавалерийского полка в пригороде Ленинграда Пушкине. Казармы состояли из нескольких разваливающихся серовато-коричневых строений, сгрудившихся в самом центре обширного пустыря, который зимой накрепко замерзал, а весной и осенью превращался в грязное глинистое болото. Солдатские бараки и разваливающиеся конюшни были в срочном порядке подремонтированы и слегка переоборудованы, чтобы вместить три сотни мальчишек-сирот в возрасте от двух до восемнадцати лет. Детский дом был назван именем советского генерала-героя, погибшего при защите Москвы. Директором заведения был отставной полковник, и порядки в детдоме напоминали армейские.
Все питомцы детдома были одеты в одинаковую казенную одежду. На зиму им выдавали темное шерстяное обмундирование, а на лето - два легких комплекта защитного цвета. Каждый из воспитанников также получал фуражку, шинель, пару высоких ботинок и валенки. Волосы им стригли коротко, а койки и запирающиеся шкафчики были предметом постоянных проверок. В спальнях часто проводили дезинфекцию против насекомых, но вшам и клопам было на это совершенно плевать - по ночам они выползали из многочисленных щелей и принимались пировать.
Каждую большую общую спальню занимал один класс или одна возрастная группа. К каждой такой спальне был прикомандирован кто-то из старших воспитанников - "дежурный", который управлял классами так же, как сержант отделением. По утрам и по вечерам проводились переклички, строевые упражнения на плацу, гимнастика, полувоенные тренировочные занятия. Учителя и инструкторы, в основном из бывших офицеров, жили тут же, при детском доме, вместе со своими семьями.
Никому из воспитанников не дозволялось без специального разрешения покидать территорию заведения, а получить такое разрешение было практически невозможно. Дмитрий и его товарищи имели возможность увидеть что-то, кроме унылых бараков, только тогда, когда их вывозили в Ленинград - в музеи или на стадион. Девочек среди детдомовцев не было. Исключение составляли лишь члены семей воспитательского
Жизнь в детском доме приучила Дмитрия к нищенскому существованию. Он ни разу не получал ни новой формы, ни новых ботинок. Выдаваемая ему одежда была изношена и протерта до дыр, несмотря на бесчисленное количество заплат и заштопанных мест. Не лучше выглядели и ботинки. Никаких личных вещей воспитанникам иметь не разрешалось. Любая другая одежда, кроме форменной, нижнее белье, деньги, перочинные ножи или продукты, обнаруженные в шкафчиках, немедленно конфисковывались.
Между тем здания остро нуждались в ремонте. Зимой ветхие строения продувались ледяным ветром насквозь, и дети едва не насмерть замерзали в своих огромных, плохо отапливаемых спальнях, дрожа под тонкими одеялами.
Дмитрий постоянно был голоден. Липкая каша с черным хлебом на завтрак, жидкий суп на обед и картошка с черным хлебом на ужин - таково было неизменное меню их столовой. По праздникам они получали рыбу, мясо или сосиски. Овощи, выращенные на огороде на заднем дворе, никогда не попадали к ним в тарелки.
– Все погнило, - отвечал на их робкие расспросы повар, огромный тучный человек со злобным лицом и сильными руками.
– В этом году опять все погнило.
Никто не осмеливался возражать ему - это могло быть расценено как неподчинение старшим. Наказание за это было одно - исключение, а всем им некуда было пойти.
Детдом, однако, наделил Дмитрия бесценным даром - искусством выживания.
Пока Дмитрий жил в крыле для малышей, пока учился в первом и втором классах, его не обижали. Однако в первую же ночь, когда он перебрался в спальню третьего класса, кто-то украл его ботинки. Поутру он босиком прошлепал по полу к "дежурному сержанту" из старшеклассников и сообщил о пропаже.
Старшеклассник, круглолицый крепыш с сальными волосами и маленькими свиными глазками, только пожал плечами.
– Это твои проблемы, - сказал он и зевнул, обнажая гнилые передние зубы.
– В следующий раз будешь осторожнее.
Дмитрий не знал, что делать. Ему было только девять лет, к тому же вот-вот должны были начаться занятия. Он побежал было жаловаться старшему воспитателю, но в коридоре столкнулся с дворником Никитой. Этот уже тогда лысый старичок, одетый по своему обыкновению в застиранную гимнастерку, шагал по коридору смешной утиной походкой.
– Потерял обувку, малыш?
– ласково спросил Никита. Голос у него был теплым, а глаза смотрели по-доброму.
– Ага. Хочу пожаловаться воспитателю.
Никита печально покачал головой.
– Не ходи, - посоветовал он, потрепав мальчика по щеке.
– Они тебе ничем не помогут, только накажут. У тебя деньги есть?
– Нет, - ответил удивленно Дмитрий.
– Откуда?
– Я так и думал.
– Никита сокрушенно покачал головой.
– Если бы у тебя были деньги или что-нибудь ценное, ты мог бы попросить дежурного помочь тебе. Он бы нашел твои башмаки.
– У меня есть кое-какие книги, - с надеждой сказал Дмитрий. Он очень любил книги о путешествиях и приключениях и выиграл на школьных соревнованиях "Путешествия Гулливера", "Остров сокровищ" и "Оливера Твиста".