Бремя государево(сборник исторических романов)
Шрифт:
— Нечего Бога гневить, взыскан я всяческими щедротами, слава и благодарение Господу! — крестился боярин, отличавшийся большою набожностью. — Чего же желать еще мне?..
— Вестимо, всего у тебя довольно, князь Федор Давыдович, — вздыхали приятели, втайне завидовавшие невозмутимому благополучию Пестрого. — Просто как у Христа за пазухой ты живешь!.. Чего же желать еще тебе?
— Н-да, живем помаленьку! — самодовольно поглаживал свою седую бороду Пестрый и в глубине души посмеивался над друзьями-боярами, которых он подзадоривал речами о своей счастливой жизни.
Но не одни только бояре завидовали этому любимцу Иоанна III. Все жители московские, не исключая купцов и суконников, не без зависти поглядывали на его пышные
— Ишь ты, богатый какой этот боярин, — говорили одни, останавливаясь перед хоромами Пестрого, уступавшими разве только дворцам великого князя по красоте и по роскоши отделки. — Эдакие палаты заворотил! Видать, что птица не маленькая, мошною шибченько потряхивает! Да и то: на вотчинах своих он живет, а вотчины — кормление изрядное, можно добра прикопить!..
— Не вотчинами, а милостью князя великого богат боярин Федор Давыдович, — вставляли другие, более знакомые с жизнью и истинным положением при великокняжеском дворе Пестрого. — Не много таких людей, как он. Правдив паче меры этот боярин, везде правду-матку режет. Недаром про него говорят, что он самому князю великому Ивану свет Васильевичу брякнул раз, что-де ты, государь, такое-то дело рассудил неправильно, не следно ли бы было тебе споначалу совет держать со старыми боярами, ежели-де своего разума не хватает?..
— Ну, и что ж княже великий? Не прогневался?
— Вестимо ж, нет. Только промолвил с лукавой усмешкою: вот времечко-де настало — выше лба уши расти начали! Однако по-евоному сделал и даже слово ласковое к нему обратил: так завсегда режь правду-матку, князь Федор! Люблю-де правду слушать!..
— Гм! Так оно… Только отколева ему такое богачество досталося, ежели он за правду-матку стоит? Неужто от правды богатеть можно? А он, вишь, какие палаты понастроил!
— Э, милый человек, не ведаешь ты про богатства боярские! А у него уж раньше все было… дедами и прадедами накоплено. Из роду в род, значит. Оттого и правдой он живет, потому как нет ему нужды кривить душой корысти ради…
— Тоже нужды нет, сказал ты слово эдакое! — посмеивались торговые люди, почесывая руками затылки. — Это для кого как. Вестимо, Пестрый-князь такой правдолюбец, каких днем с огнем поискать надо. Про него нельзя худой сказки сказать. А уж про других бояр да приказных много худых сказок отыщется… Шибко уж крепко нас давят, просто дыхнуть не дают! Не страшатся даже грозного государя Иван свет Васильевича. А он ли уж их не наказывает!..
Действительно, в те времена черному народу, людям тяглым и посадским приходилось плохо от бояр, людей служилых и приказных, не брезговавших никакими средствами, чтобы приумножить свое состояние. И тем более честность и благородство князя Пестрого бросились всем в глаза, что большинство вельмож московского двора любили поприжать «меньшого брата», пользуясь бесправием последнего.
Впрочем, не одним своим бескорыстием славился князь Пестрый. Был он и славный воевода, известный своей воинской доблестью, проявленною им во многих походах на татар, на Литву, на Вятку, а в последнее время на Казань, куда он ходил под главным начальством князя Константина Александровича Беззубцева. Этот поход был неудачен для русских, сначала побивших казанцев, но потом едва не поплатившихся своими головами за непонятную беспечность, проявленную ими под стенами Казани. Тут плохо пришлось бы руссакам, пировавшим «без опояски» в своем стане, положившись на миролюбивые заверения казанского царя Ибрагима, если бы не распорядительность князя Беззубцева и не находчивость Федора Пестрого, который зашел со своим отрядом в тыл татарам и заставил их отступить, дав время изготовиться московским полкам к обороне. За этот подвиг князь Пестрый был щедро награжден великим князем, получившим о том донесение от главного
За этим походом на Казань последовал второй, предпринятый для усмирения казанского царя Ибрагима, посылавшего своих наездников разорять русские области. Братья великого князя, Юрий и Андрей Васильевичи, предводительствовали московскою ратью, при которой находился весь двор великокняжеский, все князья служилые, воеводы и, между прочим, князь Федор Пестрый, состоявший в передовом полку князя Даниила Холмского. Казанцы были разбиты наголову, и царь Ибрагим принужден был заключить мир «на всей воле» государя московского, то есть исполнить все его требования. Таким образом, цель похода была достигнута и Казань была усмирена, но тут Пестрый получил серьезную рану в плечо, вследствие чего не мог участвовать в походе против Великого Новгорода, что ему было даже втайне приятно, ибо сражаться со своими же братьями православными особенного удовольствия не представляло…
В конце 1471 года князь Федор Давыдович, уже оправившись от ран, хотел было ехать в Коломну, где у него находилось много родовых и жалованных вотчин, как вдруг в одно морозное зимнее утро к нему явился дьяк с государева двора и объявил, что на завтрашний день назначено в Кремле собрание ближних бояр и воевод для суждения по какому-то делу, куда великий князь повелевает явиться и Пестрому.
— А не знаешь ты, дело какое? — полюбопытствовал боярин, выслушав слова дьяка.
— Досконально не знаю, княже, а кажись, о Перми Великой суждение пойдет, — отвечал дьяк. — Больно уж зол государь на людей пермских…
— Это которые зырянами зовутся, на тех, что ли?
— Нет, это другой народ, не зыряне [18] , а настоящие, коренные пермяне, которые по край Каменного Пояса [19] живут. С Волги-реки к ним попадают.
— Знаю, слыхал о таких. Говорят, там недавно еще вера Христова воссияла по трудам зырянского святителя Ионы?
— Верно изволишь молвить, княже. Десятый уж год пошел, как пермяне владыкой Ионой окрещены. Только нынче смута там творится. Возненавидели пермяне имя русское и, кажись, на веру Христову сердцем восстают…
18
Под именем зырян тогда известен был народ, обитающий по рекам Вычегде, Сысоле и их притокам, в пределах нынешней Вологодской губернии. Название зыряне (сырьяне) произошло от слова «сыроядь», «сыроядцы», то есть люди, едящие сырое мясо. (Примеч. авт.).
19
Каменным Поясом называли тогда хребет Уральских гор, по одну, западную сторону которых и находилась Великая Пермь. (Примеч. авт.).
— Ах, Господи, грех какой! — перекрестился Пестрый. — Чтой-то над ними приключилося?
— А не иначе как дух новгородский в них вселился, — решил дьяк. — Потому как давно они дань платят Новгороду буйному. Ну, и нахватались духу вольного, новгородского, задумали над Москвой посмеяться. Да за одно и верой Христовой пренебречь… Смута такая там пошла, что Боже упаси!..
— Ишь ты, народец какой! Туда же, подумаешь, суются!.. А смута-то какая у них вышла?
— Торговых людей наших обидели они, просто как липок обобрали. Мы, говорит, вашего государя не боимся! Мы, говорит, Москве поклоны не бьем! Мы, говорит, даже новгородцев не особенно жаловали, а москвитян тем паче не трухаем! Вот-де вам сказ наш пермский!.. Ну, и забрали все товары, какие при наших москвичах были, а самих-то их взашей протолкали. Еле добрались они до Москвы, чуть не нагишом пришли. Ладно еще помогли им попы пермские, а то пропадать бы пришлось, как собакам!..