Бремя равных
Шрифт:
И страшно было видеть среди неправдоподобных, неприемлемых разумом и чувством нагромождений невероятной плоти лицо Антропова, не тронутое переделками. Оно, красивое и слегка самонадеянное, воспринималось отдельно, оно словно было украдено и насильно пришито к этой живой горе.
"Сейчас он еще вполне симпатичен, - прокомментировал Савин.
– Теперь он перед каждым "пересозданием" делает предварительный эскиз и расчеты по анатомическим справочникам. А вот когда он конструировал себя "по вдохновению"... Впрочем, художнической жилки у него никогда не было".
А Семен проповедовал "свободу формы". Он критиковал
– Надо повернуться лицом к солнцу, - Семен выразительно покачал своими листьями-опахалами.
– Надо раскрепостить человеческое тело, дав ему возможность свободно изменяться, принимать любую форму, которую только пожелает мозг. Подумайте только, какие горизонты откроет "свобода формы" для человечества!
– Говорят, распад психики, - пробурчал Пан. Вещает, как Заратустра.
Карагодский покосился неодобрительно. Ему было жаль Антропова.
А Семен снова гнул кабель под напряжением, переливал в ладошках расплавленный свинец, резал ногтем стекло - открывал новые горизонты.
И как у всякого провозвестника, нашлись бы, наверное, у Семена последователи, "раскрой он секрет "раскрепощения плоти", принцип "самоконструирования тела". Но раскрыть этот секрет Семен не мог не потому, что не хотел, а потому, что не знал. Сам он "создавал" и "пересоздавал" себя по желанию или чьей-либо просьбе, но каким образом желание материализуется в соответствующие клетки, ткани и органы, он не знал.
Не знали этого и товарищи Семена, хотя пытались узнать самоотверженно и настойчиво, ловя буквально каждый шаг, каждое движение, дыхание Антропова, вторгаясь в сокровенное остриями анализаторов и датчиков, просвечивая каждую клетку и дежуря у каждого нерва. Они уже перешагнули заповедные межи медицины, биологии, физиологии, психологии, они уже вышли нацелину недавно созданных и еще несозданных "логий", они уже бродили в пустыне, где "логии" окончательно порывают с логикой и здравым смыслом.
"Мы узнали очень немного, - продолжал комментировать Савин.
– Но даже это немногое рассыпалось на частности, не хотело укладываться ни в какую систему. Заметили, к примеру, что способность к метаморфозам сильнее в период черного солнца. Доказали, что расход энергии на метаморфозу равен полученной предварительно извне, следовательно, процесс самомутации автономен. Определили, что в момент метаморфозы внутриклеточная жидкость превращается в "плотную воду" вещество, из которого состоит Белое озеро. Установили-и это, пожалуй, самое важное,-что процесс материализации мысленного приказа идет через появление в организме сложных нейтринных структур, прежде не наблюдавшихся, ни на Земле, ни в исследованном космосе. Механика их образования и последующего перехода в статичные атомные структуры выходит за рамки существующих в данное время фундаментальных теорий..."
Да,
Изредка - все реже - у Семена наступала ремиссия, короткие часы просветления. Он замолкал на полуслове и забивался куда-либо подальше от глаз, в укромное место. Там он возвращался в прежнее тело и подолгу, с удивлением и страхом рассматривал себя. И думал долго, мучительно.
В эти часы все на станции говорили почему-то шепотом. И называли Семена только по фамилии - Антропов. И, нарушая закон сохранения энергии, находили в своих несовершенных, закрепощенных организмах неожиданные новые силы для продолжения поиска.
Выводы Медведев излагал, словно вбивал в доску кривой гвоздь:
– Все вышеизложенное с высокой степенью достоверности позволяет предположить, что планета Прометей и расположенная на ней биостанция находятся в зоне действия экспериментов некоего самостоятельного творческого начала, которое принято именовать "иным разумом". До сих пор эти эксперименты ограничивались направленными мутациями низших организмов и созданием животно-растительного сообщества, лишенного борьбы за существование.
Гибель и последующее "воскрешение" Семена Антропова, а также обретенная им способность "переконструировать" свое тело, свидетельствуют о том, что предполагаемые эксперименты вошли в новую фазу, включив в себя человека, как биологическую систему.
Поскольку мотивы, направления и последствия подобных действий непредсказуемы, планета Прометей стала зоной потенциальной опасности для человека. Вопросы,, возникающие в этой связи, носят не столько научный, сколько морально-этический характер, и потому решать их единолично я не вправе.
На мой взгляд, возможны лишь два варианта: либо ликвидировать биостанцию до получения новых данных, либо продолжать исследования силами хорошо информированных добровольцев. Я - сторонник второго варианта, в пользу которого говорит и тот факт, что Антропова, видимо, невозможно эвакуировать на Землю, ибо нет уверенности, что он сможет жить там.
В случае принятия второго варианта прошу Международный Совет Космонавтики и соответствующие организации оставить меня руководителем биостанции и поручить отбор добровольцев...
Скользили по орбитам два странных солнца, качали в невидимой колыбели удивительное дитя - свое ли, приемное ли?
– теплом золота, бронзы, кармина и сурика светились циклопические кристаллы и сверкал сквозь вуаль атмосферы бессонный глаз Белого озера...
Карагодский наклонился к Пану:
– Значит, Белое озеро... м-м-м... разумно?
По голосу слышно было, что Пан улыбается в темноте.
– Вы читали "Солярис" Станислава Лема, а говорите, что не интересуетесь космосом... Я вам могу ответить словами лемовского героя: "То, что происходит, .не имеет аналогии с человеческим опытом, мы не знаем причин и вряд ли когда-нибудь их узнаем..." Возможно, тот, "иной разум" считает, что облагодетельствовал Семена Антропова, дав ему поистине божественное преимущество перед остальными людьми. А Семен хочет назад снова быть таким, как все. Или вперед - чтобы все были, как он. Середина для него - хуже смерти...