Бремя удачи
Шрифт:
– Окна зашторены, Гюнтер?
– Все. Я распорядился еще утром. Так красивее.
– Хорошо. В этот зал, мальчики, – указал герр Кюне на дверь помещения, выходящего на главную площадь. – Лучшее место с точки зрения акустики. Надеюсь, в наших действиях есть смысл, технология мне малопонятна.
– Технологии почти никакой, все дело в голосе, мы с Геро сделали толковую запись год назад, – улыбнулся Гюнтер. – Удачи вам, профессор. Больше у всех нас сегодня ничего нет… только она.
– И тебе уцелеть, мальчик, – растрогался старый архивариус. – Я пришлю Вальтера, как только буду знать результат.
– Пусть сообщит ректору.
Гюнтер закрыл окно, запер опустевший внешний зал, убедился
Идти по пустому коридору было очень странно: обычно в главном корпусе суета даже ночью. Университет без эха голосов, да еще днем – в этом есть нечто фальшивое, настораживающее… Голем миновал центральный холл и вышел на площадь. От верхней ступеньки парадной лестницы вся она была как на ладони. Солнце по-прежнему пряталось за тучами, и единственной помехой дождю были пять магов-стихийщиков. Они непрерывно воевали с погодой и, увы, невольно создавали дополнительные сложности для охраны птицы Береники, внося возмущения в картину, доступную шестому чувству. Одно радует: дождя нет, пока перевес сил на стороне науки, но осень – слишком опытный и коварный враг, это видно по бледности и утомленности магов.
Ветер рванул полы плаща и заскрипел черной кожей, словно щупая ее и проверяя качество. Гюнтер мельком глянул на башенные часы – без семи минут четыре. Уже слышен шум автомобилей вдали. Стрелка прыгнула на одно деление. Выше часового механизма, в знакомой комнате, как раз теперь некий незнакомый снайпер грел и тер пальцы, как не так давно – сам Гюнтер. А внизу, в основании под часовым механизмом, возился и ругался старый уборщик Петер, которого знает весь университет. Все точно и все по расписанию. Сейчас стрелка прыгнет еще раз, и уборщик уйдет… Ушел.
Еще одно деление – минута. Дальняя линия полиции уже расступилась, пропуская кортеж. Отсюда это не видно, но понятно по звуку моторов, ненадолго сбросивших обороты.
Без двух. Три мотоциклиста выехали на площадь и огляделись. Маги охраны из сопровождения птицы удачи. Два арьянца и тот, в плотной бурой куртке, – ликреец, совсем пацан. Из всех, кто ехал с птицей в поезде или спешил сюда, чтобы пополнить охрану, его одного не отлучили от дела. Еще два мотоцикла. Это полиция, от нее нет ни пользы, ни вреда.
В Арье принято гордиться точностью. Этот визит пока что проходит идеально. Длинный «хорьг» с двумя флажками на крыльях – Арьи и Ликры – вползает на площадь, встает боком и распахивает дверцу. Первый удар часов. Открылось окошко, и белые птицы поплыли над большими часами в своем заводном полете, отдавая предопределенности власть над случаем.
Из машины вышел господин Хромов, протянул руку. Береника фон Гесс спрыгнула с подножки и огляделась. Маленькая, тоненькая, совсем девочка. Даже больно глядеть – ну за что ей досталось это бремя? Тяжкий труд – пытаться с одной удачей разгрести то, что наворотили все прочие расчетом, жадностью и глупостью… Второй удар. Как же все тягуче и церемонно.
– Четыре, – едва слышно прошептал Вальтер за спиной.
И замер в дверях. Согласно уговору, он может пройти и сказать ректору важное только тогда, когда Гюнтер сделает намеченное.
Голем зашагал вниз по лестнице, точно зная: теперь он – самый невидимый невидимка. Все глядят на птицу. И слушают часы. Третий удар.
На последней ступени лестницы, за спинами преподавателей, Гюнтер оказался ниже наспех созданной трибуны. Спокойно достал оба револьвера, досчитал мгновения до четвертого удара и спустил оба курка, полностью полагаясь на точность списка, предоставленного группами.
Джиннов, по мнению Кюне, четыре, фальшивую фрау Анну в расчет брать не стоит: тот джинн скончался до исполнения зова. Два джинна, если списки точны, лежат за трибуной и более не опасны. Третий – сам охотник. В том, что главный объект обладает талантом и опытом школы тайного ордена, Гюнтер не сомневался. Но кто последний из выявленных на площади? Да кто угодно…
Фон Нардлих лениво шевельнул рукой и прокашлялся. Оба трупа накрыла иллюзия, и даже Голем с его умением вникать в детали не нашел изъяна в работе ректора. Стоящие на трибуне просто не успели понять, куда делись два человека. Вроде бы шагнули назад… Тот, кто корректировал список встречающих, постарался убрать с площади наиболее сильных магов университета, особенно и в первую очередь – уровня пси. На какое-то время это оказалось в плюс Гюнтеру, ректору и птице удаче, все еще живой: если снайперы и были, ни один не совершил выстрела. Над крышей башни с часами едва приметно скользнул тонкий зеленоватый дымок: отработало принудительное проветривание. Еще пять минут – и новый снайпер займет место отравленного. Надо полагать, это будет один из мальчишек в кованых сапогах. Не хотелось бы вынуждать его стрелять, пусть и в самых благих целях.
Гюнтер широким шагом двигался, почти бежал, вдоль зашторенных окон правого крыла главного здания, убрав оружие в складки распахнутого плаща. Он миновал уже половину расстояния до «хорьга», когда маги на мотоциклах забеспокоились, все же опознав смерть: они поисковики, они обязаны были заподозрить неладное. Гюнтер подал знак. Вальтер увидел кивок и побежал по лестнице, чтобы сказать «четыре». Только этих данных и не хватает для начала несистемного поиска, сложнейшего и доступного лишь магу уровня Иоганна фон Нардлиха.
Береника фон Гесс повернула голову и внимательно смотрела на спешащего к «хорьгу» человека в плаще, не делая ни единого движения к трибуне, по ковровой дорожке: видимо, решила дождаться пояснений. Из «хорьга» выглянул все тот же двенадцатилетний пацан, что недавно собирал пожертвования на площади. На сей раз он был без кружки. Подвинулся на край кожаного дивана и сел поудобнее, болтая ногами и с хрустом вгрызаясь в крупное яблоко. Его и за оцепление пустили, и взяли с собой покатать, и угостили. Везет же тем, кто приглянулся госпоже удаче!
Ректор выговорил длинное слово. Оно упало в тишину двора без эха и словно придавило все самые малые шорохи – стих даже зябкий, дрожащий испуганным дыханием ветерок. Зато прямо на красной дорожке, точно в середине между «хорьгом» и трибуной, стал вырисовываться туманный контур новой фигуры. Охотник…
Он был точно такой, каким его видел однажды семилетний Гюнтер. Рослый, светловолосый, широкоплечий человек с неправильным, но приятным лицом, с удивительно добрыми глазами. Они просто-таки не отпускали взгляд, вынуждали улыбнуться и шагнуть навстречу. Светлый дорогой костюм, руки сложены на груди. Человек улыбался и всем видом выказывал расположение. Непобедимое. Тот человек, убитый охотником на глазах у семилетнего Гюнтера, подошел и сам протянул руку, желая поздороваться и познакомиться со своим убийцей.