Бремя власти: Перекрестки истории
Шрифт:
Царь Иоанн Грозный
Не унаследовал Федор и «ума царственного»: «.он прост и слабоумен, – пишет английский посланник Флетчер, [64] – но весьма любезен и хорош в обращении, тих, милостив, не имеет склонности к войне, мало способен к делам политическим и до крайности суеверен» [52;155]. Ему вторит польский посол Сапега: [65] Федор «ум имеет скудный или, как я слышал от других и заметил сам, не имеет никакого, ибо, сидя на престоле во время посольского приема, не переставал улыбаться, любуясь то на свой скипетр, то на державу» [36;11].
64
Флетчер
65
Сапега Лев Иванович (1557–1633) – дипломат, польский посол в России, канцлер литовский, воевода и гетман. Дипломатическая миссия Сапеги в России провалилась, что объясняет его негативные отзывы о царе Федоре.
После ужасающей жестокости Грозного кротость Федора казалась многим современникам слабостью, а недостаток государственного разумения и рвения, дополняемый глубокой религиозностью, – чуть ли не полным «слабоумием»: «На громоносном престоле свирепого мучителя Россия увидели постника и молчальника, – пишет Карамзин, – более для келии и пещеры, нежели для власти Державной рожденного» [66] [27;6].
66
Сравним с описанием английского посланника Дж. Флетчера: «…росту малого, приземист и толстоват, телосложения слабого и склонен к водяной; нос у него ястребиный, поступь нетвердая от некоторой расслабленности в членах; он тяжел и недеятелен, но всегда улыбается так, что почти смеется» [52; 155].
Царь Федор Иоаннович
Родился Федор в 1557 году от первой жены Ивана Грозного – Анастасии Романовны Захаровой-Юрьевой. Когда Федору было три года, мать его умерла. Уже в следующем году отец женился во второй раз (но отнюдь не в последний) – на Марии, дочери черкесского князя Темрюка. [67]
До четырех лет, согласно обычаям, Федор жил в материнских покоях под присмотром мамок и нянек – чтобы никто чужой не увидел и, не дай бог, порчи не навел! Отец брал Федора и старшего Ивана с собой в поездки: на богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь, на медвежью охоту в подмосковное Черкизово, где «повеле по островом осеки осечи и медведи пущати, и тешился там не один день». [68]
67
За двадцать с небольшим лет после смерти Анастасии Иван Грозный женился еще шесть или семь раз (мнения историков расходятся); его последней супругой была Мария Федоровна Нагая, мать Дмитрия (ок. 1562–1611/12).
68
Российский биографический словарь. 1913. Т. «Яблоновскш – Фотинъ». С. 277.
С детских лет Федор отличался скромностью и робостью, обладая в то же время благородством души и искренним религиозным чувством, – «благороден был от чрева матери своей и ни о чем не имел попечения, кроме душевного спасения» [36;10]. Он любил торжественный порядок церковной службы, звон колоколов; читал много книг, вдохновляясь житиями святых мучеников, постигая уроки мудрых правителей прежних лет; и жил, как писал Авраамий Палицын, [69] «не радея о земном царствии мимоходящем, но всегда ища непременяемого» [39;101]. Уже в раннем возрасте Федор радовал взрослых своей благовоспитанностью, приветливостью и сдержанностью, столь отличной от резкости и вспыльчивости его грозного отца.
69
Палицын Авраамий – келарь Троице-Сергиева монастыря, активный деятель Смутного времени, участник освободительной борьбы против польских и шведских интервентов, автор «Сказания об осаде Троице – Сергиевой лавры». Скончался в 1626 году в Соловецком монастыре.
Физически Федор был слаб, охотничьи и воинские занятия были ему не по силам. Но он любил развлечься зрелищем кулачных боев и медвежьей травли, скоморошьим действом – обычными забавами того времени, грубыми, а порой и жестокими. [70]
Когда Федору исполнилось 14 лет, отец составил новую духовную грамоту, в которой старшего сына Ивана благословил «царством Русским, шапкою Мономаховою и всем чином царским», а младшего, Федора, наделил уделом с 14 городами во
70
Пристрастие к этим забавам Федор сохранил и став царем: «Другая особенная потеха есть бой с дикими медведями, которых ловят в ямах и тенетами и держат в железных клетках, пока царь не пожелает видеть это зрелище. …Травлею царь забавляется обыкновенно по праздникам». Следует заметить, что Федор интересовался и искусством: «Иногда проводит он время, рассматривая работу своих золотых дел мастеров и ювелиров, портных, швей, живописцев и т. п.» [52; 153–155].
Федору жилось гораздо спокойнее, чем старшему брату Ивану: отец обращал на него мало внимания и особенно не вмешивался в дела его малого двора. В конце 1570-х годов, двадцати с небольшим лет от роду, Федор женился на Ирине Годуновой, выросшей с ним вместе. [71]
Дети Ивана Грозного стали взрослыми, обзавелись своими семьями и дворами – конечно, им хотелось большей самостоятельности! К 1580 году отношения Ивана с детьми обострились – роптать стал даже кроткий Федор. Возможно, конфликт возник из-за желания отца развести младшего сына с горячо любимой им Ириной, которая никак не могла подарить наследника, – царь Иван решал семейные проблемы просто: старую жену – в монастырь, новую – к брачному ложу! Старший сын следовал отцовскому примеру, но младший – при всей своей кротости – в этом вопросе был тверд как кремень!
71
Предполагаемый год женитьбы Федора на Ирине Годуновой – 1577 (прямых свидетельств не сохранилось).
9 ноября 1581 года царь поссорился с наследником Иваном и смертельно ранил его, в гневе ударив в висок острым концом посоха. Через несколько дней царевич скончался. Современники увидели в этом страшном событии правосудие Божие, «наказавшее его жажду к пролитию крови убийством сына собственной его рукой и прекратившее в одно время и жизнь его, и тиранство той ужасной скорбью, которая свела его в могилу после такого несчастного и противоестественного поступка» [52;34].
Наследником стал Федор.
Всего три года отделяли его от царского престола, к которому он никогда не стремился, надеясь на старшего брата, – три последних тяжелых года правления Ивана Грозного: царь был нерешителен и непоследователен, не занимался делами государства, но вынашивал планы очередной женитьбы, на сей раз задумав породниться с английским королевским домом. Умер Иван Грозный в 1584 году.
«Я царь или не царь?»
Федору досталось непростое наследство: Москва все еще не оправилась после пожара 1571 года – почти вполовину сократилась ее площадь, число жителей сильно уменьшилось, многие храмы стояли заколоченными. Многочисленные войны разоряли страну, содержание армии, состоявшей из большого числа наемников, тяжелым бременем ложилось на казну. Крестьяне, нещадно эксплуатируемые хозяевами, бежали на юг, пополняя ряды казаков. За пределами Русского государства также было беспокойно: волновались волжские и сибирские народы, поляки и шведы лелеяли планы нападения на Русь. Англия стремилась к монополии на морскую торговлю и добивалась льготных условий для своих купцов на внутреннем рынке Руси, но не поддерживала планы царя на завоевание Ливонии.
Кроме того, боярство после смерти Грозного решило восстановить свое былое могущество, поколебленное при прежнем царе. Дьяк Иван Тимофеев пишет, что бояре долго не могли поверить, что царя Ивана нет более в живых. Когда же они поняли, что это не во сне, а действительно случилось, «через малое время многие из первых благородных вельмож, чьи пути были сомнительны, помазав благоухающим миром свои седины, с гордостью оделись великолепно и, как молодые, начали поступать по своей воле. Как орлы, они с этим обновлением и временной переменой вновь переживали свою юность и, пренебрегая оставшимся после царя сыном Федором, считали, как будто и нет его.» [48;178].
Новому царю предстояло, осознав отцовские ошибки, решить множество насущных задач: привнести в общество мир, порядок и благополучие, защитить границы Руси и вывести страну из кризиса.
У царя Федора были все необходимые предпосылки для выполнения своего царского долга – хорошее образование, начитанность, осознание своей главенствующей роли. Он постарался усвоить заветы отца: «Всякому делу навыкайте: естественному, судейскому, московскому пребыванию и житейскому всякому обиходу, как которые чины ведутся здесь и в иных государствах, и здешнее государство с иными государствами что имеет, то бы вы сами знали. Также во всяких обиходах, как кто живет, и как кому пригоже быть, и в какой мере кто держится – всему этому выучитесь: так вам люди и не будут указывать, вы станете людям указывать. А если сами чего не знаете, то вы не сами станете своими государствами владеть, а люди» [36;36].