Брежнев
Шрифт:
А у Кирилла Трофимовича Мазурова сомнений не было:
– Статью публиковать надо. Конечно, возможны какие-то издержки, но это главным образом будет, очевидно, относиться к зарубежным деятелям, а не к нашим людям. У нас поймут все правильно. Как же бороться за чистоту марксизма-ленинизма, если не писать о том, что было в истории? Мне кажется, надо подумать о том, чтобы поставить бюст на могиле Сталина.
Кириленко был против:
– У нас нет никаких оснований обелять Сталина или отменять ранее принятое решение, в частности то, что у нас было записано в 1956 году в постановлении ЦК. Эта статья
Андрей Павлович имел в виду знаменитое постановление ЦК КПСС от 30 июня 1956 года «О преодолении культа личности и его последствий», где впервые было сказано о преступлениях Сталина.
Председатель Комитета партийного контроля Пельше тоже засомневался:
– Действительно, Сталин нанес вреда очень много, и боль эта чувствуется до сих пор. Это поколение ведь еще живо. Девяносто лет – это ничего особенного. Может быть, не надо широкой статьи. Достаточно напечатать заметку.
Виктор Гришин считал, что отметить девяностолетие Сталина надо:
– За последние годы очень много было написано мемуаров в отличие от решений, которые ранее принимал ЦК. Если была бы статья, она бы уравновесила их. Но статью надо написать в соответствии с решениями ЦК и съездов партии.
Шелепин тоже не сомневался:
– Публикация статьи покажет нашу честность, последовательность. Вы помните, как, например, было встречено упоминание Сталина товарищем Брежневым в докладе, посвященном двадцатилетию Победы. В народе это будет встречено хорошо.
Шелепин имел в виду выступление Брежнева 8 мая 1965 года. Леонид Ильич упомянул Сталина один раз: «Был образован Государственный Комитет Обороны во главе с генеральным секретарем ЦК ВКП(б) И. В. Сталиным для руководства всеми действиями по организации отпора врагу». Зал отозвался аплодисментами.
Косыгин не скрывал своей симпатии к вождю:
– Надо найти правильное решение не только этого вопроса, но и вообще место Сталина в истории. Историю извращать нельзя. Тем более что действительно многое у нас понаписано в последние годы – и Жуковым, и другими о Сталине. Вот читают люди, а официальных материалов в печати у нас нет. И по-разному думают, по-разному разговаривают, по-разному делают выводы. А статья позволила бы все поставить на место. Надо показать, что партия осуждает его ошибки, но и отмечает его положительные стороны.
Устинов тем более был за любое доброе слово о Сталине:
– На мой взгляд, проект статьи, который разослан, очень хороший. Мы выиграем, безусловно, если напечатаем статью.
Против высказался секретарь ЦК и руководитель международного отдела Пономарев:
– Вы помните, как после XX съезда было много разговоров на сей счет, много волнений разного рода. Что лучше сейчас – поднимать снова эти волнения или пусть будет так, как сейчас, то есть спокойно? Ведь в год пятидесятилетия Октябрьской революции мы ничего не сказали о Сталине. А тогда мы этот вопрос тоже обсуждали!
Пономарев напомнил о том, что на политбюро дважды рассматривался текст брежневского доклада на торжественном заседании. Тогда те же самые люди – Суслов и Косыгин – высказались против упоминания имени Сталина. Но время изменилось…
Борис
Он сохранил некоторые идеалы своей юности и ненавидел Сталина.
– В докладе, посвященном двадцатилетию разгрома гитлеровской Германии, была одна фраза, а сейчас предлагается статья, – сказал Пономарев. – А что же произошло? Что, например, скажут товарищи Гомулка, Кадар? Это очень сложная фигура – Сталин в истории. С этим нужно быть осторожным.
Андропов резко возразил Пономареву:
– Этот вопрос, товарищи, внутренний, наш, и мы должны решать, не оглядываясь на заграницу. А насчет заграницы я вам скажу. Кадар, например, в беседе со мной говорил: почему вы не переименуете Волгоград в Сталинград? Все-таки это историческое название. Вот вам и Кадар. Я считаю, что такую статью надо печатать.
Геннадий Воронов заметил, что «если не дадим статьи, ущерб будет большой». Соломенцев сказал, что статью нужно публиковать, поскольку «сейчас выросло новое поколение молодежи, и оно ничего не знает о Сталине, кроме культа».
Ему вторил Щербицкий:
– Вы возьмите учебники. Что преподают в школах по этому вопросу, что разъясняют нашей молодежи? Ничего определенного, кроме культа.
Кунаев и Рашидов высказались в том смысле, что «правильная, хорошая статья» будет полезной. За статью высказался и Кулаков.
Машеров был настроен решительно:
– Я совершенно однозначно и без колебаний считаю, что статью, безусловно, нужно напечатать в том духе, как здесь говорили товарищи. Народ примет хорошо.
Капитонов на всякий случай сослался на чужое мнение:
– Ко мне заходили многие секретари обкомов, крайкомов и ЦК компартий союзных республик, приехавшие на сессию и на пленум ЦК. Большинство из них, как мне показалось, склонны к тому, чтобы дать какой-то материал в связи с девяностолетием Сталина.
Словом, это был редкий случай, когда члены политбюро говорили совершено искренне и мнения разошлись. Когда все высказались, Брежнев очень умело подвел итоги обсуждения:
– Скажу вам откровенно, что я вначале занимал позицию – не публиковать статью. Стоит ли нам вновь этот вопрос поднимать? Но, побеседовав со многими секретарями обкомов партии, послушав ваши выступления, я думаю, что все-таки действительно больше пользы в том будет, если мы опубликуем статью. Ведь никто не оспаривает его революционных заслуг. И никто не сомневается в его серьезных ошибках. И, конечно, речь не идет о том, чтобы перечислять какие-то цифры погибших людей. А в спокойном тоне написать статью на уровне понимания этого вопроса ЦК КПСС и в духе принятых решений съезда и ЦК. Если мы напечатаем статью, то будет каждому ясно, что мы не боимся прямо сказать правду о Сталине, указать то место, какое он занимает в истории, чтобы не думали люди, что освещение этого вопроса в мемуарах отдельных маршалов, генералов меняет линию Центрального комитета. Вот эта линия и будет высказана в этой статье…