Бриджертоны: Вторые эпилоги
Шрифт:
– Навсегда, – добавила Пенелопа. – Люди просили, но я не собираюсь вновь браться за перо. – Она помолчала, думая о записях, над которыми корпела дома. – По крайней мере, не в качестве Уислдаун.
Пенелопа посмотрела на подругу, которая опустилась на стол рядом с ней. Побледневшая новобрачная почему-то долго – ну, во всяком случае, долго для Элоизы – не произносила ни слова.
Пенелопа попыталась улыбнуться.
– Вообще-то я подумываю написать роман.
Но подруга так ничего и не сказала, хотя часто-часто
И поэтому Пенелопа взяла ее за руку и сказала то единственное, что на самом деле ощущала:
– Мне жаль, Элоиза.
Та безучастно глядела на край стола, но, услышав эти слова, повернулась и посмотрела Пенелопе прямо в глаза.
– Тебе жаль? – повторила она, как будто неуверенная, что сожаление в данной ситуации уместно, ну или по крайней мере, что его одного достаточно.
У Пенелопы упало сердце.
– Мне так жаль, – снова повторила она. – Я должна была сказать тебе. Я должна была…
– Ты с ума сошла? – спросила Элоиза, наконец, обратив на нее внимание. – Разумеется, тебе не стоило мне ничего говорить. Я бы не смогла держать это в секрете.
Пенелопа подумала, что с ее стороны подобное признание довольно удивительно.
– Я так тобой горжусь, – продолжила новобрачная. – Забудем на минуту о самих заметках – я даже представить не могу, как вообще организовать нечто подобное, и когда-нибудь, не в день моей свадьбы, я потребую рассказать мне обо всем в мельчайших подробностях.
– Значит, ты удивилась? – прошептала Пенелопа.
Элоиза холодно посмотрела на подругу.
– Мягко сказано.
– Мне пришлось притащить ей кресло, – вставила Гиацинта.
– Я уже сидела, – процедила сквозь зубы Элоиза.
Гиацинта лишь отмахнулась.
– И тем не менее.
– Не обращай на нее внимания, – посоветовала Элоиза, не сводя глаз с подруги. – В самом деле, я даже выразить не могу, как сильно впечатлена… ну то есть теперь, когда первое удивление прошло.
– Правда? – До этого самого момента Пенелопе не приходило в голову, как она желала получить одобрение Элоизы.
– Держать нас в неведении так долго, – восхищенно покачала головой новобрачная. – Меня. Ее. – Она указала пальцем на Гиацинту. – У тебя действительно все замечательно получилось. – При этих словах она наклонилась и сжала Пенелопу в горячих объятиях.
– Ты на меня не злишься?
Элоиза отодвинулась и открыла рот, и Пенелопа видела, что ее подруга собирается сказать: «Нет». А может, даже добавить: «Конечно же».
Но эти слова так и остались невысказанными, а Элоиза просто сидела с задумчивым и немного удивленным лицом, пока, наконец, не произнесла…
– Нет!
Пенелопа почувствовала, как ее брови поползли вверх.
– Ты уверена?
Потому что в голосе Элоизы убежденности не ощущалось. По правде сказать,
– Все было бы по-другому, если бы я осталась в Лондоне, – спокойно пояснила Элоиза, – и ничем бы не занималась. Но это… – Она окинула комнату взглядом, неопределенно указав куда-то в сторону окна. – Здесь. Это не то же самое. Это другая жизнь, – тихо сказала она. – Я теперь другая. Даже если самую малость.
– Леди Крейн, – напомнила ей Пенелопа.
Элоиза улыбнулась.
– С вашей стороны так любезно напомнить мне об этом, миссис Бриджертон.
Пенелопа чуть не рассмеялась.
– Просто не верится, правда?
– Ты о себе или обо мне? – спросила Элоиза.
– О нас обеих.
Колин, который все это время держался на почтительном расстоянии, – одной рукой крепко удерживая на таком же почтительном расстоянии Гиацинту, – выступил вперед.
– Вероятно, нам пора вернуться в зал, – тихо напомнил он и, протянув ладонь, помог сначала Пенелопе, а потом и Элоизе подняться на ноги.
Он наклонился, поцеловал сестру в щеку и добавил:
– Ты, определенно, должна идти к гостям.
Элоиза застенчиво улыбнулась, снова став смущенной невестой, и кивнула. Пожав руки Пенелопы в последний раз, она прошла мимо Гиацинты (которая в этот момент закатила глаза) и вернулась на свадебный прием.
Пенелопа держала Колина за руку и, слегка прижавшись к супругу, смотрела ей вслед. Они наслаждались тишиной, лениво глядя на пустой дверной проем и слушая доносившиеся издалека шум и гам светского приема.
– Как ты думаешь, вежливо ли будет удалиться прямо сейчас? – прошептал Колин.
– Наверное, нет.
– Полагаешь, Элоиза будет против?
Пенелопа покачала головой.
Муж крепко ее обнял, и Пенелопа почувствовала, как его губы нежно касаются ее ушка.
– Давай уйдем, – предложил он.
Она не возражала.
***
Двадцать пятого мая тысяча восемьсот двадцать четвертого года, день спустя после свадьбы Элоизы Бриджертон и сэра Филиппа Крейна, в номер мистера и миссис Колин Бриджертон, постояльцев гостиницы «Роза и ежевика», близ Тетбери, что в Глостершире, было доставлено три письма. Все письма прибыли из Ромни-холла одновременно.
– Какое откроем первым? – спросила Пенелопа, разложив их перед собой на кровати.
Колин рывком стянул рубашку, которую надел, чтобы открыть на стук.
– Я, как всегда, полагаюсь на твое суждение.
– Как всегда?
Он снова расположился рядом с супругой на кровати. Пенелопа становилась удивительно привлекательной, когда начинала ехидничать. Он не припоминал больше ни одной женщины, которой бы это удавалось.
– Как когда мне удобно, – исправился Колин.
– Тогда начнем с твоей матери, – решила Пенелопа, выбрав одно из писем на простынях. Она вскрыла печать и осторожно развернула лист бумаги.