Бриг 'Три лилии'

Маттсон Уле

Миккель весь день рыскал по берегу, искал морское золото, но нашел только ржавый бидон без ручки и полвесла.

– Ты как думаешь: это важно или нет?
– спросил он Туа-Туа.

– Кто его знает!
– ответила Туа-Туа.
– Клеенчатая сумка с чурбаном внутри - это что же такое, а, Миккель?

– Если бы я не знал, что это невозможно, - сказал Миккель, - подумал бы на судовой журнал. Как по-твоему, похож он на чурбан?

Они бросили каждый по камню на могилу викинга, не стишок читать не стали - некогда. В

сарае было темно. Неужели Пат не пришел?

– Может, он вовсе и не станет сидеть здесь до самой весны?
– сказала Туа-Туа.

Миккель промолчал. Он думал о своем побеге. "Если Пат уйдет, - думал он, - то и я с ним". И вдруг ему пришло в голову такое, что он даже похолодел от волнения. "Зовутка! Она все знает - она должна знать, где отец! Надо спросить Пата".

До сарая оставалось всего шагов двадцать.

– Плотно завесил, - сказала Туа-Туа.
– Ни одной щелочки не видно.

Миккель нагнулся и вытащил из тайника бидон, полвесла и покупки, за которыми ходил через залив.

– Иди за мной, - распорядился он.

Дверь была отперта. Он толкнул ее веслом.

– Темно, - сообщил Миккель.
– Пат не пришел. Подержи весло и бидон, я зажгу свечу.

Туа-Туа прошептала ему в самое ухо:

– Я боюсь, Миккель, тут как-то странно пахнет...

– Как во всех лодочных сараях.

Туа-Туа зажала в охапке бидон и весло, а Миккель пошел на ощупь к столу, где они накануне видели свечу.

Туа-Туа слышала в темноте голос Миккеля:

– Нашел, сейчас, только спичку достану...

И в тот же миг заговорил кто-то еще. Чей-то чужой голос донесся с кровати Симона Тукинга - рокочущий, как если говорить в жестяную банку.

– Послушай моего совета, Пат О'Брайен, - рокотал голос.
– Не слишком-то полагайся на этого Била. Он скрывает от тебя...

– Не...неправда!
– отозвался Миккель в темноте.

– Истинная правда!
– рокотал голос на кровати.
– Он такой же мазурик, как и его отец!

– Отец не мазурик!
– закричал Миккель.

Вдруг стало светло. Посреди каморки стоял Миккель с горящей спичкой в дрожащей руке. А на кровати Симона Тукинга лежал Пат О'Брайен. Он спал как убитый. Борода покрывала его грудь, точно звериная шкура. Живот то поднимался, то опускался, а на животе лежала зовутка. Миккель зажег свечу.

– Пат, - шепнул он и легонько толкнул Пата в плечо.

Туа-Туа смотрела, затаив дыхание. Пат повернулся и застонал. Потом подавил зевок и открыл глаза:

– А... что?.. Кого я вижу! Вы уже здесь? А я маленько задремал. Все принесли?

– Все, - ответил Миккель.
– Но...

– Что - но, что там еще?
– Пат спустил ноги на пол.

– Голос, - сказала Туа-Туа; она стояла с открытым ртом и никак не могла его закрыть.
– Тут... тут кто-то говорил, когда мы вошли.

Пат нахмурился.

– Говорил кто-то?
– прошептал он.
– Не

может быть.

Он тревожно оглянулся, потом увидел соскользнувшую на пол зовутку и улыбнулся.

– Ну конечно, это зовутка, - сказал Пат.
– Должно быть, я вдул в нее слишком много воздуха. В таких случаях она не может тихо лежать - все болтает и болтает. Что же она говорила?

– Ничего особенного, - заверил Миккель.
– Вот покупки. Я привез их через залив на санках.

Он с трудом поднял сверток и положил на стол.

– А здесь то, что я на берегу нашел.

Пат развернул сверток.

– Неплохо, - заметил он.

Потом посмотрел на бидон и обломок весла.

– Не худо. А клеенчатая сумка с чурбаном не попалась?

Миккель отрицательно покачал головой:

– Везде лед. Толстый. Не пробить.

Пат прикурил сигару от свечи и выпустил облако дыма.

– Не иначе, морское золото на исходе, - заключил он. Будем искать сухопутное. И то неплохо. Смотрите в оба... Что это у тебя на руке, Бетси?

– Мазь от бородавок, - объяснила Туа-Туа.
– Только медвежьи волоски сдуло.

Пат попросил ее показать руку и осторожно стер сало носовым платком. Потом почмокал языком и покачал головой:

– Ух ты, злые какие! Ничего, сейчас мы ими займемся. Ну-ка, Бил, посмотри у меня в кармане пальто, в левом. Там коробка с лекарствами.

Миккель посмотрел туда, куда показывал палец Пата... и ахнул. Пальто - клетчатое пальто с кожаным поясом и блестящими медными пуговицами!

– Это же то самое, которое мы в часовне видели, Туа-Туа!
– воскликнул он.
– Так это ты там был, Пат?

– Всяко может быть, - безразлично произнес Пат.
– Выбирать не приходилось. Для золотоискателя самое главное, чтобы никто не совал носа в его дела... Нашел коробку?

Миккель долго рылся, но отыскал наконец нужную коробку.

– Дай-ка ее сюда, посмотрим, - сказал Пат.

Он открыл коробку. В одном углу стояло два пузырька с ярлычками, на которых были нарисованы череп и кости.

– Это от краснухи и одышки, - пробурчал Пат.
– Неужели я потерял самое главное?

Он поискал еще и достал что-то вроде длинной толстой спички. Пат обмакнул ее в кружку на столе и сказал:

– Ляписутапис. Давай сюда бородавки.

Туа-Туа нерешительно протянула руку. И Пат стал тереть бородавки палочкой. Потом вытащил из кармана зеленый лоскут, величиной с собачье ухо.

– Американский пластырь, - объяснил Пат и залепил им бородавки.
– Вообще-то он для огнестрельных ран, но и от бородавок тоже помогает. Ляписутапис. Через пять месяцев можешь снять.

– Не... не раньше?
– пролепетала Туа-Туа.

– Раньше не стоит, - ответил Пат.
– Теперь, Бетси, когда я заляписовал твои бородавки, выкладывай начистоту: что говорила зовутка, когда вы вошли, а я спал?