Бриллиантовая пыль
Шрифт:
Ребята в растерянности смотрели друг на друга – ими овладели одни и те же мысли: кто это? Обычный вор или некто более опасный для них?
– Так. Продолжаем движение. Потом обсудим. Говорил же тебе – оставь ты этот портфель, зачем он вообще нужен?
– Ну да, я не привыкла вещи просто так выкидывать.
– У тебя там ведь не было ничего ценного?
– Нет, только папка, а в ней листок с телефонами. – Ее огромные распахнутые глаза готовы были вот-вот пустить слезы.
– Сейчас главное – пройти регистрацию. Не трясись, когда будешь подавать билет и паспорт. Будь
– Да, да… Я спокойна. Все хорошо, – как заклинание повторяла Зоя. Но ее уже выбили из колеи, голосок дрожал. Геннадий, видя, что девушка совсем расклеивается, твердо и уверенно произнес:
– Ну же! Войди в образ! Вспомни, как ты проходила через охрану СИЗО. Выкинь из головы этот портфель и этого человека!
Зоя постаралась внять его советам и внутренне собраться. К счастью, на этот рейс собралась большая толпа пассажиров – ребята пришли в самый пик регистрации, и контролер старался побыстрее пропустить наплыв людей. Сверяя ее билет с паспортом, он только кинул быстрый взгляд на Зою, которая от напряжения сжала губы, но никаких подозрений ни она сама, ни ее документы не вызвали. Так что через некоторое время Гена и Зоя, успешно пройдя кордоны, оказались на борту, в мягких темно-синих креслах.
– Уф-ф! – вздохнула девушка с облегчением и открыла бутылку с минеральной водой. И жадно, захлебываясь, выпила почти все.
– Больше всего я боялся, что у тебя найдут алмаз. Но пронесло, – сказал Геннадий.
– Да уж… А этот, что портфель у меня вырвал?
– Если это не местный воришка, то… дела наши плохи. Нас мог сдать Снегирь, больше некому. Он видел, как ты показывала мне в машине папку с бумагами, доставала ее из портфеля. А вор выхватил у тебя именно портфель – не сумку. Может быть, это обычное совпадение, а может…
Зоя в тревоге смотрела на него.
– Хорошо еще, что ты переписал эти номера в свой мобильник. Не представляю, что бы мы делали, если…
– Да. Как будто предчувствовал, – усмехнулся Генка. – Но меня волнует другое. Если этот мафиозный адвокат сдал нас, то кому? Своей братве или «АЛМИРе»? Кому понадобилось знать, что тебе сказал Легостаев и какая запись в той папке?
– А какая разница? Что это меняет? В нашей ситуации – все равно.
– Не все равно. «АЛМИРА» страшнее. Они прочтут записанные тобой телефоны и вычислят, кто может вступиться за Легостаева. Иванова тоже могут убрать, понимаешь?! И что тогда? Хуже того – убрать могут тебя, так же как твою тетку. Да и меня заодно…
– Господи, нет… – В Зоиных глазах разлилась тоска. – Но они же не знают, что я собираюсь с Ивановым встречаться! Может, я ему просто позвоню… И вообще мы летим в Питер!
– Если за нами следили в аэропорту, так могут узнать у кассирши, куда госпожа Журавлева взяла билеты. Пара купюр – и все. А встретить нас могут в любом месте, хоть в Питере, хоть в Якутске – ты же свое фото тому хмырю на удостоверение давала! Что стоило его отсканировать и разослать?..
Зоя совсем упала духом. Гена заметил, что глаза у нее опять на мокром месте,
– Не расстраивайся раньше времени, – приобнял он ее, спеша успокоить. – Будем надеяться, что это случайность, обычный вор, и никакой слежки за нами не было. К тому же Иванов слишком крупная фигура, чтобы его просто так хлопнули. Но впредь нам надо быть начеку… Внимательнее смотреть вокруг. Это я тебе все к тому и говорил.
Самолет уносил их в белую ночь – в Питер. Оба сидели в глубокой задумчивости, каждый размышлял о чем-то своем. А еще через несколько часов, на других авиалайнерах, отсчитывающих в обратном направлении меридианы, они полетели навстречу неизвестности – в далекий Новосибирск, затем в Якутск.
Заняться своим основным, как он считал, делом – убийством нотариуса – Заморочнов смог только после обеда. Половину субботнего дня он просидел в кабинете, приводя в порядок бумаги и протоколы опроса свидетелей ночной перестрелки в казино. Только что пришел Саватеев, у которого тоже пропал выходной – ему пришлось выезжать на проверку задержанных в разных концах Москвы девушек, похожих на Зою Журавлеву. Настроения у него не было никакого, вчера вечером майор опять давил на психику, орал и брызгал слюной: не можете поймать лахудру какую-то! А ее поиски и сегодня не продвинулись ни на шаг.
– Что новенького? – спросил Саватеева старлей, аккуратно складывая исписанные листки в стол.
– Отвали, – огрызнулся тот.
– Чего ты злишься?
– А то, что дел по горло, а Никоненко достал уже с этой Журавлевой! Вынь да положь ему девку! – Дима достал чайный пакетик, кинул в чашку, добавил три куска сахара и заварил крутым кипятком. – Жрать охота, сил нет. Крошки с утра во рту не было.
– У меня есть бутерброды. Мать принесла, беспокоится. Съешь, может, подобреешь, – подтрунивал Алексей над товарищем. – А Никоненко – он не одного тебя достал. Меня вон тоже загрузил. Как нарочно еще казино это…
– Вот именно. Черт-те что в Москве творится! Весеннее обострение, видать, наступило – вешают, стреляют, грабят, режут…
– Ну так что по делу Журавлевой? Сегодня обязательно надо к ее деду сходить. Я еще вчера собирался это сделать, да, понимаешь, было не до того… Тебя, я слышал, майор на похороны отправил?
– Да, был я там. Никого подозрительного не видал. Приехали какие-то сотрудники Нотариальной палаты, пара старух с ее двора да три юриста из самой конторы – Заварзина, Иванова и эта, как ее… ну, самая симпатичная, блондинка…
– Бронская, – подсказал Алексей.
– Да, Бронская. Приятная девочка, да?
– Ага, – согласился с ним старлей.
– Ну и старик Журавлев, конечно, был. А поговорить тебе с ним не удастся – уехал он уже.
– Куда? – не понял Заморочнов.
– Ну домой, наверное, куда же еще. В свой медвежий угол. Ну в смысле к себе, в Якутию. Ты же помнишь, наружка докладывала, что он в авиакассу ходил. Он даже поминки не устраивал, сказал, что на самолет торопится. Так что и дед нас на девчонку не вывел.