Бриллиантовая пыль

Марзинова Светлана

– Мы должны посоветоваться, – сказал Гена, почувствовав Зоино смятение.

– Валяйте, – милостиво согласился Иванов, но не сделал и шагу из-за стола. Пришлось ребятам самым выйти в фойе, к туалетам.

– Нет ли здесь какого подвоха? – сомневалась девушка.

– Думаю, надо сделать так, как он предлагает, – высказал свое мнение Гена. – Его понять просто, он хочет подстраховаться, чтобы ты с камешком не исчезла. Но для нас тут тоже есть смысл. Мало ли что может случиться с нами по дороге в Москву? У меня и так поджилки тряслись, когда ты со своим липовым паспортом и камнем за пазухой проходила через служащих аэропорта. Да и в Москве действительно тебя может остановить любой мент.

Зачем нам нужны непредвиденные осложнения? Спокойно дождемся того, чтобы с тебя сняли обвинения, для верности потребуем, чтобы это было напечатано в газетах. А потом поедем в Москву за подтверждением – чтобы услышать все своими ушами и забрать твой паспорт. Конечно, придется еще раз смотаться в Якутск, чтобы передать ему камень, ну и что? Это ведь легче, чем, рискуя, таскать алмаз с собой. К тому же всегда остается опасность, что Иванов подговорит своих людей и еще до Москвы у тебя отнимут камень силой. Или он сам сдаст тебя в милицию. А пока камень будет лежать в банке – он тебя и пальцем не тронет, и чем раньше алмаз окажется в сейфе, тем лучше.

– Наверное, ты прав, – согласилась Зоя.

Они вернулись в зал.

– Мы приняли решение, – сообщил Геннадий. – Камень будет в Якутске. Мы тоже остаемся здесь и ждем выхода центральной прессы, где будет сообщаться, что Зоя невиновна.

Иванов оживился:

– Газеты? Ну что ж, это можно… Можно даже по телику показать в новостях. А как с месторождениями?

– Легостаев подпишет вам все документы, как только окажется на свободе. Но это-то уж точно будет в Москве – таковы были его условия.

– Я постараюсь, чтобы для начала его выпустили под залог, – задумчиво произнес делец.

– Кто внесет деньги? – Геннадий старался ничего не упустить.

– Мои люди. Но все это может занять несколько дней, «АЛМИРА» – серьезный противник.

– Сколько дней?

– Точно не скажу, но думаю, около недели. Твое дело, – он посмотрел на Зою, – ФСБ заберет уже во вторник или среду, как получится. А с Легостаевым посложнее будет.

– В Якутск за камнем я вернусь только в том случае, если получу от него известия, что вы начали действовать, – напомнила Зоя. – Это будет первый знак, что ваши слова не ложь. Так что уж постарайтесь, чтобы под залог его выпустили как раз к тому дню, как я получу в Москве паспорт. А детали по месторождениям обсудите с ним лично, – неожиданно выставила дополнительное условие Зоя.

«Ну что ж, ради такого придется напрячься», – подумал Сергей Вячеславович, а вслух сказал:

– Это обойдется мне дороже.

Зоя пристально и молча смотрела на дельца, никак не комментируя его высказывание. Иванову ничего не оставалось, как согласиться.

– М-да… Или мне придется подождать немного с камнем, или поторопить своих ребят, а может, сумму залога увеличить…

Зоя торжествующе улыбнулась.

– Значит, по рукам! – воскликнула она. – Ну так что, права я была, что вы не откажетесь от нашего предложения?

– Права, крошка! А ты молодец, ловкая девочка! Теперь получишь теткино наследство! – Он как-то злорадно подмигнул ей. – Вы небось с Легостаевым-то давно все это задумали, а? Убрать его женушку… Что-то сорвалось у тебя в процессе, да? Потому и залетела? Ну ничего, мы тебя вытащим!

Зоино лицо закаменело.

– Я… ее… не… убивала, – с нажимом произнесла она, в упор глядя на Иванова своими серыми глазами, в которых вдруг словно блеснули стальные ножи. То ли Иванову они почудились, то ли это было отражение лежащих на столе приборов, только он отпрянул от нее, как испуганный щенок.

– Тихо, крошка, тихо. Кто говорит, что убивала? Нет, конечно!

Зоя надела очки и взялась за свой чай, а Иванов, расслабившись, сказал:

– Хороший у меня

сегодня обед вышел! Даже и не жалко, что на халяву не попал! Все равно там какой-нибудь дешевой жрачкой бы накормили. Девушка, – щелкнул он пальцами, – счет!

Когда они покидали «Шишки», направляясь к банку, из стоявшего поодаль автомобиля за ними по-прежнему следили три пары пристальных глаз – вездесущих глаз «АЛМИРы».

По странному стечению обстоятельств дед Леша в Архангельске устроился на квартиру к той самой бабе Наталье, у которой жили Гена с Зоей. К ней его спровадил местный таксист – проворная старуха, оказывается, развернула целую сеть агентов по всему городу. Через бабу Наталью же он связался с Васькой Онищенко. Свидание с зятем дед получил уже на следующий день, в воскресенье – да и еще бы! За такую сумму, что он выложил этому ушлому дядьке, можно было устроить свидание хоть с самим дьяволом и с не меньшей быстротой! Онищенко, почувствовав богатого клиента, даже предложил соблюсти полную конфиденциальность этой встречи: за отдельную и весьма немалую плату в воскресенье были отменены все назначенные ранее свидания заключенных, и в зарешеченном зале для встреч они были с Андреем только вдвоем. А за сто долларов охранник, которому положено было за ними приглядывать, отошел в самый дальний угол и уткнулся в окно, не проявляя ни малейшего интереса к их разговору.

«Он здорово сдал», – отметил про себя дед, увидев входящего в зал Легостаева.

А тот и не знал, как смотреть в глаза Алексею Яковлевичу, гадая, зачем прибыл старик – клясть его или помочь в очередной раз. Но, оценив обстановку, в которой была устроена эта пугавшая его поначалу встреча, понял: дед приехал не затем, чтобы плюнуть ему в лицо.

Алексей Яковлевич не стал корить, не стал напоминать их давнего разговора, когда предупреждал об опасности архангельского предприятия. Лишь только сжал его руку и произнес: «Эх ты, Одесса-мама…» А когда услышал, что только позавчера Зойка была здесь, взгляд его повеселел: «Вот девчонка! Наша порода, журавлевская!» И заторопил Андрея – рассказывай скорее, что порешили? Легостаев выложил их план, в котором огромная роль выпадала желтому алмазу.

«Так вот, значит, где второй камешек! – пронеслось в голове у деда. – Ну так волей-неволей, а Зойка от него избавится! Уйдет, уйдет проклятый алмаз из нашей семьи. И даст Бог, все будет хорошо. Девочка она умная, шустрая – справится! Да еще с помощником».

– Камень-то не жалко было? – спросил дед, испытующе глядя на арестанта.

– Нисколько! Только за Зойку я боюсь – как она там. Ведь разговор у них с Ивановым уже состоялся. Меня с утра сегодня начальник вызвал, сказал, что звоночек ему был. Что с понедельника начнут бумаги готовить, чтобы выпустить меня под залог. Думаю, это Зойкина работа. Только бы она не пострадала, цела бы осталась.

– Дурные вести доходят быстро… а раз их нет, значит, пока все хорошо. – Дед с надеждой посмотрел куда-то вдаль, сквозь Легостаева.

– Все равно… как бы он не кинул ее. Кто знает, что у него на уме? Отнимет камень, а Зойку…

– Брось, Андрюха, – перебил старик. – Ты тут совсем пуганый стал, потерял разум. Сам же говоришь – звонили уже сюда! Зачем твоему Иванову трогать курочку, принесшую золотые яйца? Камень он не получит, пока Зойку не освободят от подозрений, а месторождения – пока ты сам не подпишешь бумаги. Ведь он понимает, что если таки с Зойкой что случится, то он останется с носом. Не станет он рисковать. И потом, Зойку просто так на мякине не проведешь! Да и не одна она там! Небось у парня-то ее тоже голова на плечах, а не тыковка огородная. Так что не паникуй насчет Зойки раньше времени. В ней я уверен, она же Журавлева!