Бриллиантовая рука

Иванов Виктор

в блокнот все, что тот скажет.

На ватмане был изображен план какой-то местности. Дорожки обозначались жирными продолговатыми линия­ми, зеленая зона была отмечена большими кругами, окра­шенными в зеленый цвет.

Неожиданно Лёлик запел свою любимую народную пес­ню, в произношении слов которой было особенно заметно его украинское происхождение:

— Летять уткы... Летять уткы...

Но, пожалуй, пением это в полной мере назвать было нельзя. Мотив был изменен до неузнаваемости, однако Лёлика это обстоятельство не особенно тревожило: просто песня,

затянутая вполголоса, помогала ему думать.

— ...и два гуся!

А это уже неожиданно подключился Кеша. Да-да, Кеша, всегда презрительно и свысока глядевший на Лёлика, неотразимый и гордый! И вдруг — подтягивает песню. Да еще более фальшиво, чем сам Лёлик! Сейчас он — само смирение и скромность. Покорность и готовность повино­ваться. Раболепно склоненная голова, полуопущенные ве­ки, сдержанные жесты...

— Ты чего это? — Лёлик удивленно смотрит на Кешу.

— Да так... А что? — пожимает плечами тот.

Да, совершенно неожиданным образом повлияла на этого еще недавно блистательного бонвивана последняя история с неудавшимся добыванием бриллиантов! Но на этот раз его не били. За это он был бесконечно благодарен Лёлику, который, проявив неожиданное великодушие, не потащил его к шефу. Что там происходило и о чем они говорили, Кеше знать было не дано. Но теперь для него это уже не имело значения, главное — это то, что он, вернее, его неотразимая физиономия, была избавлена от новых фингалов.

— Значит, так,— сказал, наконец, Лёлик и почесал затылок.—Шеф дает нам возможность реабилитироваться.

— Да ты что? — не поверил Кеша.

— А то! — передразнил его Лёлик.

Больше Кеша вопросов не задавал. Не осмеливался. Он терпеливо ждал, когда Лёлик сам ему все расскажет после того, как хорошенько изучит план и проанализирует каж­дую деталь предстоящей, уже второй по счету, операции по добыванию сокровищ.

И вскоре этот момент наступил.

— Местом операции под кодовым названием «Дичь»...

— Как? — не понял Кеша.

— «Дичь»,— саркастически повторил Лёлик.

— А, ну да...

— ...он определил летний ресторан «Плакучая ива». Лёлик снова взял в руки циркуль и начал водить им по ватману, посвящая Кешу во все детали плана. Тот стара­тельно записывал что-то в блокнот.

— Где-то порядка пятидесяти метров расположен туалэт типа сортира, обозначенный на схеме буквами «мэ» и «жо».

Он сделал паузу, водя кончиком давно затупленного красного карандаша по обозначенным буквам. Удостове­рившись, что Кеша внимательно слушает, продолжил:

— Асфальтовая дорожка, ведущая к туалету, проходит мимо пыхты...— Лёлик провел на бумаге жирную красную стрелку.— ...где буду находиться я. Такова наша дисло­кация.

Отбросив карандаш, Лёлик встал. Кеша сразу же после­довал его примеру. Прищурив глаза, он сосредоточенно переваривал каждое слово Лёлика.

— Теперь твоя задача,— продолжил, наконец, тот.— Ты приводишь клиента в ресторан, доводишь до нужной кондиции и быстренько выводишь освежиться. Убедив­шись, что клиент следует в заданном направлении, со словами: «Сеня, я жду тебя

за столиком», быстренько возвращаешься на исходную позицию. То есть, таким обра­зом твое алиби обеспечено. Понял?

— Понял.

— Так. Дальше. Проходя мимо пыхты, клиент попадает в мои руки, а дальше — вопрос техники. Ясно?

— Да-да,— поспешно отозвался Кеша.— Но, Лев Бори­сович...

При упоминании своего имени-отчества Лёлик от не­ожиданности громко икнул. Кеша, поняв, что перестарал­ся, поторопился исправиться:

— Лёлик, я вот только боюсь...

— Ты вечно чего-нибудь боишься.

— Но вопрос действительно серьезный. Я боюсь, что не смогу довести его до кондиции. Ведь он мало пьющий...

Лёлик на секунду задумался. Но потом негромко и с до­стоинством сказал назидательно:

— Как говорит наш дорогой шеф, за чужой счет пьют даже трезвенники и язвенники...

Кивнуть Кеша так и не успел, так как Лёлик разразился ему прямо в лицо своим громким фирменным смехом...

* * *

— Дайте мне, пожалуйста, сто штук, только подряд,— потребовала Лидия Петровна, подходя к продавцу лотерей­ных билетов.

Обрадовавшись на редкость удачной покупательнице, продавец весело затараторил:

— Кто возьмет билетов пачку, тот получит...

— Водокачку! — закончила за него Лидия Петровна.

— Вот именно! — обрадовался еще больше продавец. Но женщина оказалась не такой радушной, как ему подумалось вначале.

— Бросьте свою дурацкую агитацию! — грубо посове­товала она, забирая билеты.

— Но почему дурацкую? — не понял продавец.

— Я покупаю билеты не ради выигрыша.

— А для чего?

— Газеты надо читать! — строго и назидательно отре­зала Лидия Петровна, принимая сдачу.

Повернувшись к угодливо топтавшемуся рядом Степану Степанычу, она вручила ему всю пачку и скомандовала:

— Распространите среди жильцов нашего ЖЭСа. Степан Степаныч часто задышал:

— А е...

— А если не будут брать — отключим газ.

Она повернулась, чтобы уйти, но в этот момент из мага­зина вышел Семен Семеныч Горбунков. Он поискал кого-то глазами и приветливо кивнул. Досужая Лидия Петровна проследила за его взглядом и заметила, что Горбункову машет, высунув руку в машинное окошко, водитель такси. Семен Семеныч перешел улицу, подбежал к машине и, забросив через опущенное стекло на переднее сиденье сумку с продуктами, сам уселся сзади. Прежде чем машина тронулась с места, Горбунков почти дружески перекинулся с водителем несколькими фразами.

Глаза у Лидии Петровны округлились, губы собрались в тонкую ниточку.

— На одну зарплату на такси не разъездишься! — зло бросила она и пошла прочь, оставляя упоенно глядящего на нее Степана Степаныча.

* * *

Они проехали несколько кварталов, прежде чем Володя остановил машину на безлюдной части высокого моста. Они вышли, уселись на низкий каменный парапет.

— Нужно нам как-то продвигать это дело, Семен Семеныч,— начал разговор Володя.