Бриллиантовый дождь
Шрифт:
Мне их разговор ни о чем не говорил. Я не была, конечно, полным профаном в данных делах, но и к асам себя не причисляла. Тем более я совсем не знала сидящего перед нами Шекспира, а потому молчала и предоставляла возможность вести переговоры Графу. В сущности, это и не входило в мою компетенцию — я была всего лишь телохранителем. Да и то не Графа, а Виолетты.
Шекспир погрузился в размышления, не торопясь ответить что-либо Графу. На лице его было написано явное неудовлетворение таким поворотом беседы.
— Ладно, — сказал он наконец. — Я считаю, что нам действительно
— Зачем он тебе?
Вновь повисла пауза, во время которой Шекспир нервно постукивал по колену кончиком трости.
— Я полагаю, ты и сам все знаешь, — произнес он, пристально вглядываясь в глаза Графу.
— Знаю, — ответил тот. — Но не могу понять одного. Почему ты так рьяно ополчился на меня, а какому-то отморозку Кабешу позволяешь вытворять черт знает что?
— До поры до времени, Граф. Только до поры до времени. Все потуги Кабеша урвать кусок пирога — не больше, чем мышиная возня. Когда он действительно станет опасен, я уберу его, не задумываясь. А что касается тебя… Ты изначально опасный противник.
— Я польщен, — Граф выпустил дым в потолок.
— Так тебе известно, где Индус?
— Известно. Но если ты рассчитываешь, что я вот так просто за здорово живешь поведаю тебе об этом, то ты крупно ошибаешься.
Глаза Шекспира блеснули недобрым огоньком.
— Ты провоцируешь меня, Граф, — сказал он.
— Все-таки пойдем на конфликт? — улыбнулся экс-смотрящий.
— Нет. Конфликта не будет, Граф, — зло произнес Шекспир. — Я просто отправлю тебя вслед за упомянутым Лапой, если в том возникнет необходимость. И никакой телохранитель любого пола тебе не поможет.
При этом он бросил взгляд на меня, а губы его подчиненных дружно растянулись в широких улыбках. Я решила, что пора и мне произнести весомое слово, дабы показать зубы.
— Господин Шекспир, — галантно обратилась к нему я. — Мне кажется, что вы недооцениваете наших сил и возможностей. Я — выпускница Ворошиловского института и имею огромные навыки как телохранитель. Мало того, добавлю к этому еще и то, что поиски Израильтянина и его друга Пули веду непосредственно я, а не Граф. Он мне только помогает. А у меня, Шекспир, сам понимаешь, нет никакого резона делиться с тобой информацией.
Мое выступление произвело эффект на присутствующих. Видимо, вор в законе Шекспир не ожидал такого поворота. Его верные соратники также пооткрывали рты, и теперь стояли как истуканы, выпучив на меня глаза.
— Зачем? — спросил Шекспир спустя минуту.
— Что зачем?
— Зачем ты разыскиваешь Израильтянина и Пулю?
— Это мое личное дело, — огрызнулась я.
Граф с улыбкой переводил взгляд с меня на моего собеседника и ожидал, чем же закончится эта беседа. Похоже, ситуация начинала его забавлять.
— Ну что ж, — медленно произнес Шекспир. — Я понял, что разговора по-хорошему между нами не получится. Придется принять меры.
С этими словами он поднялся и, поправив на голове картуз, продолжил:
— Если вы думаете, что я позволю вам действовать
— Хочешь сказать, что мы теперь пленники? — прервал его Граф.
— Совершенно верно. Кудлатый и Мендель полностью в вашем распоряжении. Если что, обращайтесь, не скромничайте. А у меня дела. Прошу покорнейше извинить.
Не добавив больше ни слова, Шекспир направился к выходу. Преданный Лист двинулся следом, одарив нас с Графом ненавидящим взглядом. Дескать, оставил бы босс меня с вами, я бы уж дал волю чувствам. Но приказы начальства не оспариваются. Вскоре в заброшенном домике нас осталось четверо. Я, Граф, Кудлатый и Мендель. Двое последних стояли по краям комнаты, и стволы их пистолетов буравили нас своими черными зрачками.
— И что теперь? — мой вопрос был обращен к Менделю.
— Спускайтесь в подвал, — велел он. — И без глупостей.
— Это куда?
— Вниз по лестнице, — подал голос Кудлатый и при этом распахнул боковую дверцу в половину человеческого роста.
— Вам это аукнется, ребята, — пообещал Граф и, швырнув окурок прямо на пол, шагнул к дверце.
Кудлатый отступил чуть в сторону. Опасался. С противоположного конца за нами пристально наблюдал Мендель. Когда Граф нырнул за дверцу в темноту подвала, за ним направилась и я. Краем глаза заметила, как Кудлатый, слегка опустив «пушку», окинул сальным похотливым взглядом мои ноги и облизнул губы. Я улыбнулась. Вот на чем можно будет сыграть. Животные инстинкты таких типов, как Кудлатый, — всегда путь к спасению. Вот только он этого не знал.
Дверь со скрипом захлопнулась за нами. Провернулся ключ в замке. В темноте, окутавшей меня, я не видела даже собственных рук, не то что стоявшего где-то ступенькой ниже Графа.
Глава 8
Я осторожно спустилась по лестнице. Облокотившись на перила, я пригорюнилась. Больше всего в данной ситуации меня беспокоило то, что моя клиентка осталась без надлежащего надзора. Черт ее знает, что она может выкинуть. Возьмет да и сама начнет поиски своего благоверного. Насколько это может осложнить наше положение, я пока не знала, но интуитивно чувствовала, что сейчас каждый шаг следует делать с превеликой осторожностью.
Огонек зажигалки, вспыхнувший в метре от меня, осветил лицо Графа, а следом потянуло табачным дымом.
— Ты же только что курил, — напомнила я.
— Прости, дорогая, склероз, — иронично ответил он, но сигарету не затушил.
Красная огненная точечка в кромешной темноте известила меня о том, что Граф удалился куда-то в глубь помещения. Снова щелкнула зажигалка.
— Что ты там делаешь? — обратилась я во мрак.
— Исследую нашу камеру.
Подсвечивая огоньком впереди себя, он и в самом деле стал обходить комнату по периметру. Много времени у него это не заняло. Комната оказалась небольших размеров. Приблизившись ко мне, Граф вздохнул и констатировал факт: