Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало
Шрифт:
Валька медленно переступила порог. Собственно, то, что она хотела, можно было сделать и не раздеваясь, но Стаська убежала на кухню и вернулась оттуда с подносом, на котором стояла открытая бутылка шампанского и два узких длинных бокала.
— Идем в комнату, — велела она, и Валька послушно стащила с себя сапоги.
— У тебя какой-то праздник?
— И не какой-то, а самый лучший в жизни, — торжествующе ответила Стаська и разлила шампанское по бокалам.
— Ну, давай выпьем.
И одним
— Хорошо, — пробормотала Стаська и подлила себе еще.
Валька отошла к дивану и уселась поудобней, разглядывая ликующую сестру. Интересно, что могло так вдохновить практичную деловую Стаську? Ясно, что не победы на личном фронте: к этому сестра относилась философски, почти равнодушно. Тогда, значит…
— Ты получила повышение?
Стаська подняла бокал и с ликованием ответила:
— Ты разговариваешь с генеральным директором московского филиала фирмы!
И снова единым залпом опрокинула в рот все содержимое бокала. Поставила его на стол, вытерла губы и спросила:
— А ты?
— А я не буду пить, — ответил Валька.
— Боишься? — удивилась Стаська и высоко подняла красивые брови. — Шампанское сегодня подается без цианида…
— Надеюсь.
— Тогда в чем дело? Не хочешь меня поздравить?
— Не хочу.
Стаська медленно прищурилась. Развернула стул, стоявший возле письменного стола, поставила его напротив дивана и села, закинув ногу на ногу. Она не говорила ни слова, только медленно скользила взглядом по Валькиным ногам, животу, груди, лицу, волосам…
Раньше подобное разглядывание всего будило в Вальке комплекс неполноценности, но теперь ей было совершенно наплевать на все усилия Стаськи вогнать ее в краску.
— Каков вердикт? — спросила она спокойно, когда сестра, удивленная своими безуспешными попытками подавить гостью, отвела взгляд.
— Ниже среднего, — дерзко ответила Стаська, бравируя открытым нахальством.
Но Валька не поддалась на провокацию.
— Что так?
Сестра вздохнула, признавая поражение, и подперла подбородок двумя кулачками.
— Вот смотрю я на тебя, Валентина, и поражаюсь, — заговорила Стаська медленно и серьезно. — Вроде все у тебя есть, чтоб добиться в жизни успеха: и образование, и воспитание, и фигура приличная, и на лицо не уродка… Только все это в каком-то половинчатом, незавершенном виде. А ты палец о палец не ударяешь, чтоб довести все до ума.
— Например?
— Ну, например, твои волосы. Ты можешь мне сказать, какого они цвета? Русые или светло-каштановые? Ни то ни се, гнедые… Почему бы тебе не сходить к хорошему парикмахеру и не привести их к какому-то общему знаменателю? Любому! Но внятному! А?
— Или вот еще пример, — продолжала Стаська. — У тебя отличная языковая база. И где
— Не скажу, — ответила Валька, не спуская с сестры спокойных глаз.
— Ах, простите, — язвительно спохватилась Стаська. — Коммерческая тайна!
Перестала кривляться и пренебрежительно заявила:
— Да что тут скрывать! Пятьсот-семьсот долларов, вот твоя красная цена на сегодняшний день. Так, что ли?
— Так, — подтвердила Валька, улыбаясь.
— Ну, и чему ты радуешься?
— Тому, что ты теперь точно знаешь, что с меня нечего взять, — честно ответила гостья. — Значит, у меня есть шанс умереть собственной смертью.
— Что это значит? — сердито спросила Стаська, но Вальке показалось, что в глазах у сестры что-то быстро юркнуло.
Валька молча достала маленький диктофон, принесенный Арсеном с работы, и нажала на кнопку воспроизведения.
— «Почему именно убийство? — спрашивал женский голос, в котором легко можно было узнать голос Стаси. — Ей почти семьдесят лет. Представь: старушка оказалась за городом, поранилась, а нужной ампулы под рукой не оказалось… Ты знаешь, что у нее плохая свертываемость крови?»
И голос с того света ответил:
— «Знаю».
— «Ну, значит, понимаешь, что с возрастом такие болезни сильно прогрессируют. Не удивлюсь, если у бабки уже гемофилия. Так что, если она поранится вдали от шприца с лекарством, то…»
Женщина не договорила и коротко фыркнула.
Андрей поинтересовался.
— «И ты сама сможешь это сделать?»
— «Какая тебе разница? — нетерпеливо ответила Стаська. — Твое дело маленькое: женись, проверь завещание и честно расплатись со мной… За совет».
Валька выключила диктофон. В комнате стояла напряженная гробовая тишина.
— Так, — наконец сказала Стаська. Она немного побледнела, но не утратила своего хладнокровия.
— Значит, это правда. Мать мне сказала, что этот подонок записал наш разговор, но я не думала, что это правда…
— Откуда она узнала о пленке? — удивилась Валька.
— А хрен ее знает! У нее теперь озарение за озарением! — злобно ответила Стаська.
Поднялась со стула, подошла к столу и налила себе еще шампанского. Сдула пену и медленно втянула в себя желтую шипучку. Решительно поставила бокал на стол и холодно спросила: