Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало

Тихонова Карина

Тень упала на лицо девушки, и та немедленно открыла глаза, в которых не было никакого страха. Только спокойное любопытство.

«Напугаешь такую», — подумала мать и знаками попросила: сними наушники.

Стаська с неохотой присела на диване и поднесла руки к голове. Стащила наушники, повертела их в руках…

— Ну? — спросила она недовольно.

Альбина Яковлевна стиснула пальцы, ощутив, как в спирали прибавилось еще одно кольцо, и в груди стало совсем тесно. Места почти нет.

— Отец просил передать, что

через два месяца дело пойдет в суд, и у нас заберут квартиру. Если деньги не вернем, — уточнила она бесстрастным тоном. В принципе, ей так все надоело, что отчаяние начало сменяться тупым безразличием.

И пошла к двери, не дожидаясь ответа.

— Мама!

Альбина Яковлевна обернулась.

— А этой квартиры достаточно, чтобы погасить долг? — быстро спросила Стаська.

— Не знаю, — ответила мать безразлично.

— Значит, если не хватит, они заберут мою тоже? — уточнила Стаська с тихим бешенством.

Вот, что ее волнует! Конечно, можно было догадаться…

— Все возможно, Стася, — ответила Альбина Яковлевна. А ведь и правда, могут забрать! Значит, ты с нами в одной лодке, девочка моя…

— Черт бы его побрал, козла старого, — отчетливо выругалась дочь, снова нацепила наушники и упала на диван. Аудиенция окончена.

Альбина Яковлевна тихо вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь.

Что ж, вполне вероятно, что теперь, когда затронуты не абстрактно-родственные, а прямые личные интересы дочери, она начнет двигаться активней. Иначе и сама без крыши над головой останется.

Альбина Яковлевна вернулась на кухню и начала убирать со стола. Привычные домашние хлопоты успокоили натянутые нервы и, ставя на место вымытую посуду, она даже подумала: не пойти ли переговорить с Феденькой по поводу работы? Конечно, такие разговоры ей дорого стоят, но сын должен понимать, что его ждет, если родители больше не смогут его содержать.

— Мама!

— Ой!

Альбина Яковлевна чуть не выронила из рук чашку, так бесшумно подкралась к ней дочь.

— Да не пугайся ты заранее! — поморщившись, сказала Стаська. И велела:

— Отца позови. Я хочу с вами поговорить.

— А Федя? — испуганно спросила мать.

— А Федя пускай посидит в детской. Потом сама ему все растолкуешь. В перерывах между агуканьем.

И дочь уселась за стол. Разложила на нем красивые холеные руки и холодно уставилась на мать.

— Я жду, — напомнила она.

Альбина Яковлевна метнулась в глубину просторной квартиры. Без стука влетела в спальню, затрясла мужа, лежавшего на кровати.

— Быстрей! Иди на кухню!

— Зачем? — спросил тот, не вставая.

— Стаська велела! Быстрее, она ждет!

И так же бегом вернулась обратно. Села напротив дочери и впилась взглядом ей в лицо, пытаясь понять, что же их ждет… Казнить, нельзя помиловать… Или казнить нельзя, помиловать?

Торопливо вошел муж, как всегда прячущий глаза.

Сел на стул и замер, ожидая, что скажет дочь.

— Значит, так, — сразу взяла быка за рога Стаська. — Я хочу, чтобы мы совершили родственный обмен. Завтра принесу договор, вы его подпишите. Мою квартиру в Медведково меняем на вашу. Я прописываюсь здесь, вы втроем — там. Жить пока будете здесь. Потом посмотрим.

— Это ничего не даст, — сразу ответил Евгений Павлович. — Та квартира не покроет и третьей части долга.

— Неважно, — нетерпеливо ответила Стаська. — Забрать мою квартиру твои кредиторы не смогут по закону.

— Заберут не по закону, — ответил отец и пожал плечами. — Не будь наивной…

— Я договорюсь об отсрочке, — быстро сказала Стаська. — Это не твои проблемы… Я хочу, чтобы эта квартира была моей, Взамен я решу твои проблемы. Но только в том случае, если вы поступите так, как я говорю.

— Что ты собираешься делать? — спросил Евгений Павлович, переглянувшись с женой.

— Неважно. Ваше дело — подписать бумаги, которые я принесу. И сделать так, чтобы ваш ущербный сынок их подписал. Все остальное вас не касается.

— Как это «нас не касается»? — попробовал возмутиться отец. — Речь идет о нашей жизни! Как же я могу не интересоваться…

— А ты поинтересовался моим мнением, прежде чем удариться в свои авантюры? — спросила Стаська, сузив красивые глаза.

— Стася! Ты же моя дочь!

— Хватит! — отрубила дочь. — Времени нет, так что кончай свои игры в короля Лира. Я тебе ничем не обязана. Полцарства ты мне не дарил…

— Господи… Ты моя дочь? — повторил отец, но уже с вопросительной интонацией.

— Сама поражаюсь. Впрочем, отцовство вообще родство сомнительное. Не дергайся, мама, я шучу… Короче: вы передаете мне права на эту квартиру, я взамен отдаю вам мою и делаю так, чтобы ее у вас не отобрали.

— Две смежные комнаты взамен четырех раздельных…

— Предпочитаешь остаться вообще безо всего? — поинтересовалась дочь, вставая из-за стола. — Ради бога! Тебе крыша головой обеспечена годика на четыре-пять, а вот где будут жить твоя жена с сыном, видимо, уже не важно. На мою двушку можешь не рассчитывать: я ее завтра же продам. Итак?..

— Женя, делай так, как она говорит, — впервые подала голос Альбина Яковлевна.

— Но, Аля…

— Делай, как она говорит! — металлическим голосом отрубила жена и повернулась к дочери:

— Я все подпишу. И отец тоже.

— И Федька, — напомнила Стася.

— И Федька, — согласилась мать. — Я сама с ним поговорю! — успокоила она мужа, сделавшего нервное движение.

— Тогда считайте, что вы со мной расплатились за все, — помедлив, сказала дочь. — И за то, что жили на мои деньги… И будете на них жить еще неизвестно сколько… Расписки я вам верну после того, как вы подпишите бумаги. Все, мне нужно бежать.