Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало
Шрифт:
— Правда? — спросил цыган с надеждой.
— Правда.
Они снова замолчали.
— У меня альтернативное предложение, — сказала Валька.
— Принято, — поспешно ответил цыган.
— Ты же еще не знаешь…
— Все равно принято. Прости, что я так на тебя набросился. Просто я все детство провел за кулисами, а это малоприятное место, уверяю тебя. Никакого праздника…
— Поехали к моей бабушке, — предложила Валька.
— Поехали, — согласился цыган. — А в каком городе она живет?
— Она живет в
— А!
И цыган умолк.
— Она очень хочет с тобой познакомится, — добавила соблазна Валька.
— Правда?
— Правда.
— Тогда, тем более, поехали.
Помолчали еще немного.
— Можно я тебе попозже позвоню? — робко спросил Арсен. — Часов в одиннадцать?
— Когда приятеля проводишь? — догадалась Валька. — Можно.
— Тогда не прощаюсь.
— И я.
Снова пауза.
— Ну, давай клади трубку, — потребовала Валька.
— Ты первая.
— Ладно.
И она нехотя опустила трубку на рычаг.
Да, их отношения прогрессировали на удивление быстро. Не успели они примириться, как тут же начался второй тур их сближения, включающий в себя долгие телефонные переговоры ни о чем, внезапные приезды Арсена к ее подъезду и незапланированные встречи в салоне его джипа неопределенной национальности. Впрочем, вполне целомудренные, даже смешные для их возраста встречи. Почему-то цыган страшно стеснялся сделать первый шаг к сближению, а Валька, хотя и досадовала на него за затяжную робость, тем не менее, наслаждалась этой фазой их отношений, как наслаждаются последними днями весны перед наступлением жаркого испепеляющего лета.
Бабушка действительно жаждала взглянуть на нового Валькиного знакомого столь экзотической национальности.
— Дашкенти? — переспросила она фамилию Арсена, которую Валька успела подглядеть на правах. — Дашкенти, Дашкенти, — повторила она нараспев. — Красиво. Если будешь умненькой и не проговоришься, что он цыган, можно выдать фамилию за итальянскую. Дашкенти, Висконти… Чувствуешь? Есть некая общность. Не зря все-таки тебя мать назвала Валентиной.
И бабушка медленно проговорила, словно пробуя на вкус:
— Валентина Дашкенти…
— Ба, — смеясь, запротестовала Валька, — я пока за него замуж не собираюсь.
— Ну и правильно, — поддержала бабушка. — Кто ж собирается замуж через три недели после знакомства? Вот через месяц — другое дело…
Валька отставила в сторону телефонный аппарат, дошла до своего диванчика и, не переодеваясь, упала на него. Мысли кружили в голове сладкие, обволакивающие… Завтра они поедут к бабушке. Арсен заедет за ней, Валька привычно заберется на высокое сиденье радом с ним и всю дорогу будет вздрагивать от случайного прикосновения горячих пальцев к ее ноге. Она специально подвигала ногу близко-близко к рычагу переключателя скоростей, и время от времени пальцы цыгана легко задевали ее бедро. Дальше этих случайных прикосновений
В дверь негромко постучали, и Валька невольно вздрогнула.
— Мамуля, я еще не проголодалась! — крикнула она.
Дверь отворилась, и на пороге возник темный силуэт.
— Можно к тебе?
— Конечно!
Валька поднялась и села на диване, втайне досадуя на вторжение. Ей хотелось помечтать в темноте до того, как раздастся второй звонок Арсена. Вообще-то, он ничего такого ей по телефону не скажет, просто пожелает спокойной ночи…
— Детка, у тебя все хорошо? — спросила мама.
— Все нормально, мамочка, — бодро сказала Валька. — А почему ты спрашиваешь?
— Я в последнее время так редко тебя вижу…
Валька покраснела, благословляя темноту комнаты. Мать протянула руку и провела теплыми пальцами по ее лицу. Валька поймала щекой ласковую ладонь и благодарно поцеловала ее.
— Мамуля, я очень тебя люблю, — сказала она. — Ты прости меня, я закрутилась в последнее время…
— Валюша, ты не закрутилась, а влюбилась в последнее время, — поправила ее мать. Глупо было думать, что она ничего не заметит.
— Наверное, ты права, — призналась Валька. — Но я пока не хочу об этом говорить. Я ни в чем не уверена. Понимаешь?
— Понимаю, — серьезно ответила мама и оперлась согнутым локтем на спинку дивана.
— Расскажи мне о нем, — попросила она Вальку. — Какой он?
— Мам, я понятия не имею. И знаешь что самое странное?
— Знаю, — ответила мама без малейшей паузы. — Тебе неважно, какой он. Тебя просто тянет к нему. Так?
— Так, — призналась Валька. — Это очень плохо, да?
— Да нет, — ответила мама после короткой паузы. — Это вполне естественно. А вот хорошо это или плохо, зависит от того, что он за человек. Впрочем, это выяснится позднее.
Они замолчали.
— Мама, — спросила Валька, осторожно касаясь полузапретной темы, ты отца очень любила, правда?
Настала мучительная пауза. Мама молчала, и Валька начала жалеть, что заговорила на эту, все еще больную для нее тему.
— Правда, — ответила мать таким холодным тоном, что Валька придвинулась ближе к ней, пытаясь разглядеть ее лицо.
Но мама вдруг встала и все таким же отстранено холодным тоном спросила:
— Так ты не будешь ужинать?
— Нет, — ответила Валька изумленно, так внезапен был переход от близости к ледяному барьеру между ними. Темная фигура матери почти бесшумно переместилась к двери, на мгновение сверкнул яркий прямоугольник света в коридоре, и дверь закрылась, отсекая темноту ее комнаты.
Валька снова улеглась на диван, но приятные мысли разлетелись в стороны, как перепуганные бабочки. Мать никогда не вспоминает об отце. Во всяком случае, никогда не говорит о нем с Валькой. Почему?