Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало
Шрифт:
— А я не продавец, — охотно объяснился молодой человек. — Я бухгалтер.
— Все равно держите язык за зубами, а то всех покупателей распугаете, — посоветовала Валька, повернулась спиной к собеседнику и обозрела предложенный корейский монитор. Обычный монитор с длинным тяжелым задом. Плазменный вроде посимпатичней… Все-таки интересно, кто этот чернявый по национальности? Кавказец? Может, даже чеченец, не к ночи будет помянут? Она покосилась в сторону собеседника, проверяя, ушел, или нет. Не ушел, топчется в двух шагах от нее, Неужели запал?
— Ладно, беру корейский, — с тяжелым вздохом решила Валька, но в душе все ликовало. Ура! Никаких непроизводительных расходов в качестве компенсации за растрепанные
— Правильно делаете, — ответил предмет ее тайной благодарности, опять-таки не понижая голос. — Внизу у нас отдел доставки, я вас провожу…
— И сколько… — начала было Валька, но собеседник перебил.
— Нисколько. Доставка входит в цену товара. Пойдемте, я вам покажу, к кому обратиться.
Они миновали полупустые полки с несколькими образцами мониторов и направились к лестнице. Девица за кассой проводила их скучающим взглядом.
— А расплатиться? — спохватилась девушка, судорожно дергая молнию на сумке.
— Внизу, — коротко успокоил молодой человек. — Все внизу. Здесь платят только за мелочи, которые в доставке не нуждаются. Как насчет мелочей? Ничего не забыли? Дискеты, мыши, шнуры? В наличии имеются?
— Имеются, — ответила Валька, делая первый шаг по ступеньке вниз. — Кстати!
И она резко остановилась, чуть не столкнувшись с молодым человеком. Тот ловко и деликатно вильнул в сторону, обдав девушку легким запахом хорошего мужского парфюма. «Ишь ты, какой тактичный», — удивилась Валька. Положительно, он нравился ей все больше.
— Я подумываю об оптической мыши, — соврала она не моргнув глазом сама не зная зачем. Уходить ей не хотелось. Может потому, что на улице лил дождь, а в маленьком магазине было тепло и уютно, а может потому, что молодой человек, пахнувший ненавязчиво-дорогим запахом, не сделал никакой попытки случайно к ней прикоснуться.
— Ну, не знаю, не знаю, — в задумчивости пробормотал молодой человек и оглянулся.
— Что, мыши тоже китайские? — догадалась Валька о причине затруднения.
— Китайские, — сознался собеседник убитым голосом.
— А чего ж хорошие не покупаете?
— Дорого очень.
— А-а-а…
— Подождите, посмотрю, — неожиданно попросил ее незнакомец и бегом ринулся вниз. Валька проводила его взглядом и, как только топот кроссовок растворился в отдалении, судорожно рванула молнию в сумке, выхватывая расческу. Сорвала с головы заколку и быстро провела расческой сверху вниз. Потрясла головой, чтобы волосы немного распушились, тщательно скрутила их и уложила более кокетливо, чем в прошлый раз. Прихватила прическу заколкой, погляделась в маленькое зеркало. Осталась почти довольна. Жаль, конечно, что она не одела свою выходную курточку с лисьим воротником, но кто ж знал, что ей сегодня подвернется столь приятный молодой человек…
Если говорить честно, то Валька питала смутную подсознательную неприязнь к жгучим брюнетам восточного типа. Героем ее романа был белокурый парень скандинавского типа, высокого роста, широкоплечий, с холодными светлыми глазами. Таких молодцев в ее небогатой событиями личной жизни было двое, и оба они уже почти растворились в недрах короткой девичьей памяти.
В десятом классе в нее вдруг без памяти влюбился тихий прибалтийский мальчик Янис. Все предшествующие годы Валька слышала его голос только тогда, когда Яна вызывали к доске. Как сказали бы сейчас разборчивые и многоопытные девицы, он относился к категории ботаников. Запоем читал книги, закончил музыкальную школу по классу скрипки и коллекционировал открытки с видами городов. Причем Валька сильно подозревала, что лично посещать города,
Валька встречалась с ним не очень долго. Вначале ей польстило, что и у нее есть воздыхатель, и она милостиво потратила на тихого Яна какую-то небольшую часть своего свободного времени. Но очень скоро поняла, что ей с ним скучно, и решительно прекратила их дружбу.
Сейчас Ян работает редактором в крупном издательстве, где его весьма ценят за грамотность, обязательность, отвращение к алкоголю и отсутствие каких-либо амбиций. Что ж, вот вам пример абсолютно счастливого человека, нашедшего свою гавань в неполные двадцать пять. То, что Ян останется на этом месте всю свою жизнь, у Вальки сомнений не вызывало. Он будет добросовестно вычитывать чужие тексты с описаниями путешествий, не подвергая себя опасностям, связанными с ними, будет пересекать моря и океаны на добротных лайнерах, выдуманных другими людьми, будет опускаться под воду к полуразрушенным античным городам и бродить по растрескавшимся камням Атлантиды, поднимая со дна золотые украшения ее храмов… В общем, он будет самой добросовестной и безотказной фото и телекамерой, фиксируя достоинства и поправляя ошибки чужого взгляда на мир.
Второй, а если говорить точней, первый мужчина в ее жизни представлял собой полную противоположность тихому Янису.
С Костиком они познакомились в пединституте, где Валька училась на факультете иностранных языков, а Костик преподавал на историческом.
Собственно, разница в возрасте у них была небольшой: шесть лет. Костя пришел в институт сразу после аспирантуры, и отличить его внешне от студента не было никакой возможности. Поэтому в студенческих междусобойчиках его и называли просто Костиком, а не Греком, как можно было ожидать, исходя из непривычной на слух фамилии Делоглан.
Надо сказать, что Костик, хотя и был наполовину эллином, внешне пошел в русскую мамочку, унаследовав от греческих предков только жгучие темные глаза, страстный темперамент и жестокую авторитарность, главное качество характера, которое в конечном итоге оттолкнуло Вальку.
Костик методично определял ее быт, образ мыслей, ее поступки и сумму ежемесячных трат, хотя деньги Валька получала не от него, а от бабки и матери. Долгое время она пыталась подчиниться режиму порядка и дисциплины, насаждаемому Костей, но в конечном итоге просто написала любимому письмо, где расставила все точки над i. На компромиссы идти готова, слепо подчиняться — нет, таков был главный смысл ее послания. Разговаривать с Костей лично Валька побоялась, не без оснований опасаясь вспыльчивости его характера. Но опасалась она, как выяснилось, напрасно.
Выяснять отношения Костик не стал и написал ей ответное длинное, бешеное, спотыкающееся письмо безо всяких знаков препинания, лишь в конце поставив большую жирную точку.
Точно такую же точку он поставил и на их отношениях, прекратив здороваться с Валькой даже тогда, когда они встречались в институтских коридорах.
Такому облегченному варианту расставания Валька, с одной стороны была, рада, а с другой — не очень, усматривая в легкости, с которой закончились их отношения, элемент несерьезности со стороны кавалера. Впрочем, переживала она недолго. Курс был выпускной, близились госэкзамены, и было не до любовей. Валька тянула на красный диплом, поэтому заниматься приходилось много. Попыток испортить ей диплом Костик не сделал, надо отдать ему должное, но после выпуска не позвонил ни разу.