Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало
Шрифт:
Тут речитатив оборвался, потому что большая тяжелая диванная подушка попала Федьке прямо в голову.
— Скотина, — прошипела Стаська и встала с кресла.
— Не нравится? — кротко удивился брат. — Хочешь, другую песню спою?..
Но сестра, не отвечая, вышла из гостиной. Минуту спустя, громко хлопнула входная дверь.
Федька пожал плечами. Достал из кармана рубашки три пятисотенные купюры, разгладил их и пробормотал:
— Не густо, но и не пусто…
Устремился вслед за сестрой в прихожую, быстро натянул на себя теплые ботинки. Влез
Было четыре часа пополудни.
Валька просидела за компьютером почти весь день. Перевод нужно было сделать срочно, и она старалась, как могла. Телефон ее почти не отвлекал, лишь один раз позвонил Арсен с работы. Она быстро отговорилась занятостью, положила трубку и продолжила сосредоточенно стучать по клавиатуре компьютера. Работа шла легко и вызывала приподнятое ощущение, которое можно было передать двумя словами: «Я могу»!
Поэтому, когда телефон зазвонил второй раз за день, она немного рассердилась. Мельком взглянула на определитель номера и тут же схватила трубку, проклиная себя за забывчивость.
— Привет, ба!
— Здравствуй, — ответила Евдокия Михайловна безжизненным голосом.
— Что с тобой? — спросила Валька. — Ты болеешь?
— Да нет… Валюша, ты меня в гости приглашала…
— Жду, жду! — бодро ответила Валька, с тоской прикидывая в уме, успеет ли она сегодня закончить работу.
— Ты меня извини, малыш… Не приеду.
Тут Валька насторожилась окончательно.
— Ты в городе? — спросила она.
— Откуда ты знаешь?
— Ты с мобильника звонишь, — напомнила Валька.
— А! Ну да… В городе.
— Тогда почему не хочешь заехать?
— Я устала, — лаконично ответила бабушка. — Была у Али… В общем, не хочу сейчас никого видеть. Не обижайся.
— Ну, хорошо, — недоуменно ответила Валька. — Не хочешь, не надо… Как себя чувствует тетя Аля?
— Она здорова, — ответила бабушка бесстрастно.
— Выписываться собирается?
— Наверное… Валюша, извини. Не хочу разговаривать.
И Евдокия Михайловна отсоединилась.
Валька минуту озадаченно рассматривала телефонную трубку, потом пожала плечами и снова вернулась к переводу. Ее пальцы быстро забегали по клавиатуре, и она почти забыла о разговоре с бабушкой.
Было пять часов пополудни.
Екатерина Дмитриевна сидела с мужем на кухне и пила чай. Вечером муж должен был сопровождать гостей мэрии в Большой театр. Екатерина Дмитриевна хотела пойти с ним, несмотря на то, что посещение Большого театра перестало ее радовать уже очень давно. Но муж объяснил, что культпоход неофициальный, что называется, «без жен». И Екатерина Дмитриевна согласилась остаться дома, сказав только, что не стоило бы водить туда гостей из Бостона: возможно, они что-то понимают в настоящем искусстве. Ну, теперь уже поздно рассуждать.
— Сережа, нужно было взять билеты в какой-нибудь приятный драматический театр, — сказала она мягко.
— Они
— Ну, возьми билеты на какой-нибудь классический спектакль… «Женитьба Фигаро», например… Бомарше все читали, и спектакль очень хороший, красочный… Хореография блестящая…
— Да, это мысль, — согласился муж. — Если они захотят еще раз пойти в театр, я попрошу взять билеты… Где он идет?
— В Ленкоме, — ответила Екатерина Дмитриевна с ласковым упреком. — Ты совсем отстал от жизни.
Сергей Владимирович молча пожал плечами, и тут раздался звонок в дверь.
— Ты ждешь кого-нибудь? — спросил муж.
— Нет. А ты?
— Тоже нет…
Вошла домработница Даша и сказала:
— Там ученицы какие-то…
— Какие ученицы? — не поняла Екатерина Дмитриевна.
— Не разобрала, — покаялась Даша. — Фотографию просят.
— Какую фотографию?..
— Катюша, разберись, пожалуйста, — попросил Сергей Владимирович.
Екатерина Дмитриевна без возражения поднялась со стула и вышла в прихожую. Там возле полуоткрытой двери переминались с ноги на ногу две барышни переходного возраста, одетые в короткие джинсовые юбочки, сапоги-ботфорты и китайские псевдо-дубленки. Увидев хозяйку дома, они запаниковали, подталкивая друг друга в бок.
— Да? — спросила Екатерина Дмитриевна и подняла брови вверх с выражением холодного учтивого любопытства.
— Здрасте, — забормотали девицы.
— Здравствуйте, — четко и внятно ответила хозяйка дома, как бы давая барышням образец хорошего тона. — Что вы хотели?
— Понимаете, — пустилась в объяснения одна из девиц, — мы учимся у Дмитрия Сергеевича.
Тут она запнулась и замолчала. Екатерина Дмитриевна продолжала смотреть на нее с прежним учтивым и холодным вниманием.
— Мы выпускаем стенгазету, — неожиданно пришла ей на помощь вторая барышня, волосы которой были выкрашены в отчаянно-красный цвет. Врушка.
— Это будет… смешная стенгазета. И нам нужна маленькая фотография Дмитрия Сергеевича. Но так, чтобы он об этом не знал, а то сюрприз не получится.
Уже к концу этой сбивчивой речи Екатерина Дмитриевна все поняла. Что ж, очевидно в Димку влюблен не только педагогический персонал школы.
— Вам нужна именно маленькая фотография? — уточнила она для проформы.
— Любая сойдет, — быстро ответила первая девица.
— Понятно.
Екатерина Дмитриевна немного постояла на месте, соображая.
У Димки в комнате лежит его собственная коробка с фотографиями. Там всякие любительские снимки, не имеющие отношения к истории их семьи. Друзья, однокурсники, барышни… Она никогда не заглядывала в эту коробку. И не только потому, что это некрасиво. Просто ей было неинтересно.
— Подождите минутку, пожалуйста, — вежливо попросила она девушек, скрывая улыбку.
Те испуганно кивнули в ответ.
Екатерина Дмитриевна направилась в комнату сына. В принципе, правильнее было бы, наверное, выставить этих двух девчушек из дома, но… Были когда-то и мы молодыми.