Брисеида. Тёмные всадники
Шрифт:
Как странно, подумала она, все еще цепляясь за видение маленькой группы, уходящей в пустоту. Лир получил письмо благодаря их встрече на Площади Времени, которая не могла бы состояться, если бы он не передал письмо ей первым, в Спарте. Она терялась в догадках.
У Бенджи будет ответ, у него всегда есть ответ. Ей вдруг захотелось писать, как она делала каждый раз, когда чувствовала, что реальность ускользает от нее. Ей нужны были чернила.
– Почта.
Брисеида повернула голову, и сердце ее заколотилось в груди.
– Письмоносец! –
– Неизменный я, – ответил тот, явно пребывая в хорошем настроении.
На нем было желтое кепи, тень от козырька доходила до усов, которые стали короче с их первой встречи. Казалось, он чего-то ждет от нее.
Она вдруг поняла, что он протягивает ей сложенную пополам бумагу. Она развернула ее, и сердце снова бешено забилось.
Она держала в руках письмо отца, написанное на бумаге, еще более чистой, чем в первый раз. И все же это было то же самое письмо. Она изучила его достаточно внимательно, чтобы распознать каждый промах, каждое колебание в строке.
– Кто дал его вам? – спросила она, прежде чем он успел задуматься о побеге.
– Ты.
Она изучала его с минуту, чтобы понять, не смеется ли он над ней. Но письмоносец выглядел очень серьезным.
– Я не помню…
– Потому что ты дала мне его в своем будущем. И просила отдать его тебе в своем прошлом.
– Разве? Почему вы отдаете мне письмо именно сейчас?
– Ну, я не буду отдавать его тебе в то время, когда письмо уже у тебя! Нельзя поместить объект дважды в одно и то же временное пространство! Люди считают, что можно делать все, что угодно, под предлогом, что происходящее выглядит беспорядочно. В конце концов, существуют правила.
Он не спешил уходить. Его глаза блестели, когда он наблюдал за тем, как она пытается собраться с мыслями.
– Когда я передала письмо себе? – пробормотала она.
– В первый раз или в последующий?
– Я отправляла себе письма несколько раз?
– Ты отправишь себе письма несколько раз. Нюанс.
– Сколько раз?
– О, дорогая! Я сбился со счета!
– Но зачем я это делала?
– Да откуда я знаю, ты мне не говорила… Может, чтобы послать себе подсказки.
– Подсказки?
– Ну, понимаешь, чтобы направить прошлое в будущее с помощью знаний, которыми будешь владеть в будущем.
Брисеида задумчиво кивнула, просматривая знакомые фразы. Если в оригинальный текст и добавили какие-то подсказки, то они были хорошо спрятаны.
– Почему бы мне просто все не рассказать себе, вместо того чтобы оставлять подсказки?
– Возможно, ты поняла, что не можешь говорить себе все. Таким образом, ты оставляешь себе несколько ключей, чтобы открывать нужные двери постепенно. Представить эти подсказки легко, потому что ты уже знаешь, когда произойдут события, которые помогут тебе понять их.
Теперь письмоносец, казалось, был доволен собой. Брисеида ответила небольшой гримасой недоверия:
– Ваша история… Она так запутана.
Он
– Это всего лишь предположение. Оно совпадает с тем, что говорит твой отец.
Он указал на абзац и прочитал:
– Невежество прошлого должно вызывать уважение, потому что ошибки, которые прошлое порождает, заставляют нас строить будущее.
– Вы прочитали его? – воскликнула Брисеида, складывая письмо в защитном жесте.
– Письмо не запечатано, так что я не виноват.
Брисеида сунула лист бумаги в сумку. Если ей все-таки придется отправить письмо обратно, она должна более тщательно оберегать его.
– Я написала письмо, чтобы вы вернулись. Это было несколько недель назад, вы так и не пришли за ним.
– Я никогда не пропускаю ни одного письма! – возразил письмоносец.
Брисеида достала из сумки письмо, написанное отцу перед ее путешествием в Китай.
К счастью, она не думала о том, чтобы избавиться от него.
Свернутый пергамент, скрепленный бечевкой и основательно помятый после нескольких суматошных недель, сразу же вызвал любопытство письмоносца. Он не пытался открыть его, но погладил пальцем имя Люсьена Ричетти, написанное вдоль свитка.
– Как ты написала это письмо?
– С помощью пера.
– Могу я взглянуть на него?
Брисеида достала свое перо, испачканное черными пятнами. Перо она бережно хранила в сумке.
– Ты пишешь этим? – воскликнул письмоносец, отказываясь взять перо, которое она протягивала ему. – Но зачем ты это делаешь? Перо херувима опасно!
– Перо херувима? Почему оно опасно? – спросила она, изучая свое перо уже с другой стороны.
– Потому что они подчиняются искаженным правилам Цитадели! Конечно, я не заметил твоего письма! Я работаю во имя свободного сна!
– Оно действительно опасно?
– Никогда не знаешь, на какой риск идешь с Цитаделью, но когда ущерб нанесен, отступать уже поздно! В любом случае с Люсьеном Ричетти невозможно связаться. Я могу передавать письма только между путешественниками, а он не путешествует, я не могу его найти. Это он написал письмо, верно? Он твой отец? Мне очень жаль, но тебе нельзя с ним разговаривать, пока ты не закончишь свое путешествие. Что ж, долг зовет! – воскликнул он, усаживаясь на свой одноколесный велосипед. – Не делай глупостей, и я надеюсь, что мы еще не скоро увидимся!
Одного нажатия на педаль было достаточно, чтобы велосипед рухнул в пустоту. Письмоносец падал, как камень, крутя педали изо всех сил, пока по обе стороны колеса не раскрывались маленькие крылья, позволяя одноколесному велосипеду мягко возобновить свой путь между облаками.
– Все в порядке? – Энндал подошел к Брисеиде и обнял ее за плечи.
– Да, – сказала Брисеида, закрывая одной рукой сумку, чтобы получше спрятать перо, которое она только что убрала. – Лир обещал помочь нам, когда придет время.