Британец
Шрифт:
«Хорошая идея», - решительно говорит она, и я фыркаю про себя, глядя на лестницу. Должен быть миллион гребаных шагов.
Я берусь за первую, прищурившись, поднимая ногу и ставя ее на одну ступеньку. Я слышу позади себя вздохи и резко оборачиваюсь, как мне нравится моей взбесившейся голове. Я шлепаюсь вниз, моя задница сильно ударяется о край ступеньки, мое тело растягивается, преодолевая по крайней мере десять из миллиона шагов. «Когда у меня было столько ступенек?» Я никого конкретно не спрашиваю.
"Готов?" Голос Розы звучит
«Кто-нибудь остановите ее», - требую я. «Она моя пленница».
«Заткнись, придурок». Она уже близко, и я хватаюсь за нее, чувствуя ее дыхание на своей щеке. «Ринго, возьми его под ноги. Брэд, возьми его руки. Эстер, не могли бы вы принести воды в мою комнату?
«Это моя долбаная комната», - плюю я, чувствуя, как мое тело отрывается от земли. «И я могу ходить». Я шучу. Я едва могу говорить. «Ты - моя пленница». Мое тело начинает мягко покачиваться, и Брэд хихикает, поднимаясь по миллиону ступенек, его лицо висит над моим.
«Что, черт возьми, смешного?» Я стреляю.
«Единственный заключенный, которого я вижу здесь, - это ты, Дэнни».
"Иди на хуй ..."
«Я уже достаточно трахнул себя сегодня, спасибо».
Я приземляюсь на что-то мягкое, мое обоняние засыпано сладким, ошеломляющим запахом ее. Я переворачиваюсь и зарываюсь лицом в подушку, собирая как можно больше. Глаза невозможно держать открытыми, а рот быстро сохнет из-за того, что я отвешиваюсь.
Роза. Роуз Лилиан Кэссиди. О, как ты меня хорошенько трахнула. Я чертовски ненавижу тебя. Я ненавижу все. Но особенно я тебя ненавижу.
Нет, не знаешь.
Да.
Ты этого не сделаешь.
Я делаю.
Не надо.
Делай.
«Я не ненавижу тебя», - бормочу я невнятно, мой голос еще более приглушен, мое тело движется. Я тащусь к краю кровати, откидываю ноги и сажусь. Гребаная комната вращается со скоростью сто миль в час, заставляя мою руку подняться и прижаться к моей голове. "Блядь." Где я? Что, черт возьми, происходит? Я слышу, как закрывается дверь, и прищуриваюсь. Стройный силуэт женской фигуры приближается и наконец появляется в поле зрения, когда она находится всего в футе от меня. Я смотрю вверх, поднимаю руку, тянусь к Розе и подтягиваю ее вперед, пока она не окажется между моими ногами. Моя голова падает ей на живот. Я чувствую ее руки в своих волосах. Я решаюсь против нее. «Я сказал тебе ев. . . все обо мнееее, - бормочу я. «И ты мне ничего не скажешь о себе».
«Поговорим завтра», - говорит она, успокаивая меня, растирая пальцами успокаивающие круги по моим волосам.
«Нет, сейчас же», - приказываю я, отталкивая свое обмякшее тело от ее. "Поговори со мной сейчас."
«Ты хотела умереть».
«Я хочу невозможного, и от этого мне хочется умереть».
«Нет ничего невозможного», - возражаю я. "Ничего."
«Все невозможно». Она прижимается губами к моей покрытой шрамами щеке, и я хватаю ее, таща за собой на кровать. Я могу только прижать ее к себе, мое тело готово на весь день.
«Однажды я докажу, что ты ошибаешься». Я закрываю глаза и пробиваюсь через вращение комнаты.
«Надеюсь, я буду здесь, чтобы увидеть, как ты это делаешь», - отвечает она, заставляя меня хмуриться в мою темноту.
"Почему, где бы ты еще была?" Она моя пленница. Почему все забывают об этой детали? «Ты никуда не идешь, Роза Л. . . Лилиан Кэссиди. Пока не . . . если только это не со мной.
Глава 20.
РОЗА
* * *
Я должен чувствовать себя прекрасно. Но я нет. Прошлой ночью мне пришлось вырваться из его объятий. Раздеть его. Восстановите порезы на его руках после того, как он сорвал повязки, зная, что это я. Наблюдать, как он бормочет и хнычет во сне. Видеть его таким - таким пьяным, таким грубым, открытым и уязвимым. . .
Больно. Он ничего не вспомнит. Он не проснется и не вспомнит ничего из того, что он сказал, что он сделал, как он держался за меня всем, что у него было.
Вот почему я плохо себя чувствую.
И сообщение на моем телефоне - причина, по которой я должна уйти. Сейчас же.
* * *
Глупая Роза
* * *
Есть моя фотография. Я с Дэнни. На его террасе. Я ненадолго закрываю глаза. Нигде не безопасно. Даже особняк Дэнни. Его губы на моей груди. Фотография сделана сверху. С неба. Дрон? Здесь, в этот момент на фотографии, я другая женщина. А для Нокс я опасная женщина.
Он написал мне. Он никогда мне не пишет. Он пошел на риск, и это уже одно показывает его душевное состояние. Телефон снова гудит в моей руке, заставляя меня вздрогнуть, и появляется еще одна картинка. Когда я вижу фотографию сына, у меня вырывается тихий, прерывистый всхлип. Он садится в школьный автобус, за ним тащат рюкзак, через плечо переброшены футбольные бутсы, соединенные шнурками. У меня нет ни секунды, чтобы оценить его. Это не награда. Это конец. Мои большие пальцы работают без раздумий, ударяя по клавишам по экрану.