Бритва Оккама в СССР
Шрифт:
— В деревне я ловил леших, — честно признался я. — Правда, они сами меня едва не поймали, но в целом — всё обернулось довольно неплохо…
— Гера! Ох… А я еще думала что ты там со всякими трактористками заигрываешь и доярок от маньяков спасаешь! Господи, какая же я дура! Забыла с кем имею дело! Лучше бы ты и вправду…
— А я что? Я да, я очень даже! Правда, не трактористок и доярок, а почтальонш в основном. Но спасал… Честное слово! Говорю же — спасал от леших!
— Самое ужасное в этой ситуации заключается в том, что я тебе верю! — заявила Тася, а потом у нас уже не было времени на разговоры: девочки не видели маму
И, конечно, они рассказывали ей про Нафаню, уху, рыбалку, палатку, дождь под который мы попали и печеную картошку гораздо более подробно, чем про недели, проведенные с дедом и бабушкой в тепличных условиях на море.
«Штирлиц знал, что лучше всего запоминается последняя фраза!» — подумал я, заводя мотор.
— Гера, тебе не страшно?
На город давно опустилась темная и знойная летняя ночь, дети едва уснули — слишком уж насыщенными получились прошедшие пару дней. Мы с Тасей сидели на кухне, и я рассказывал всё, что случилось в Талице. И даже — немного больше. Кое-что она уже знала, кое о чем — догадывалась. Но вот этот ее вопрос…
— Гера, тебе не страшно? — она наверняка имела в виду игрища с Гериловичем и его слова о литературном форуме.
А я имел в виду нечто гораздо более глобальное, и потому — честно признался:
— Страшно до усрачки! — а потом глубоко вздохнул и спросил: — Тась, я ведь говорил тебе, что со мной кое-что произошло после того, как я вернулся из Москвы пару лет назад, да?
Она смотрела на меня одновременно встревоженно и с любопытством.
— Прямо перед тем, как мы встретились? Когда ты поймал браконьеров? — Таисия очень по-женски, естественно подперла подбородок ладошкой.
— Ну, поймал не я, а Стельмах со своими егерями, а еще — Соломин и Привалов. Но да — именно тогда. Я и браконьеров-то этих помог им взять потому что… — дыхание у меня сбилось: это было очень тяжко — выложить всё как на духу.
— М?
— Потому что я вспомнил, где находится их укрытие.
— Вспомнил? Гера-а-а… — тасины глаза были широко открыты, она смотрела на меня не моргая, пытаясь понять, что именно я сейчас имею в виду.
Мы с ней много смеялись над байками про то, что я экстрасенс. Я рассказал ей про хирономию и приметы на ладони, по которым многое можно сказать о человеке, и про другие фокусы в стиле мистера Холмса. Мы вместе рисовали метафорические карты — «для поддержания мистического флёра». Даже про некое шестое чувство, чуйку, то самое наитие, которое помогало принимать верные решения она знала. Но вот так, в стиле «Жены путешественника во времени» с Рэйчел МакАдамс и Эриком Бана… Вот так — напрямую я ей не говорил. И потому мне действительно было страшно. А ну как… Не поверит? Сдаст в дурку? Чего еще плохого могло случиться, если я во всем признаюсь? Бросит меня?
Наверное, каждая более-менее интеллектуально развитая женщина когда-то мечтала о том, чтобы судьба свела ее с необыкновенным мужчиной. Таким, который отличается от остальных, у которого есть смысл, есть цель, есть огонь в глазах… Ну там — Кусто, Маск, Дали, Ривз, Леннон или — Аркан, который Жилько. Или — Гришковец, который Евгений. У каждой интеллектуальной женщины свои предпочтения.
Но черт бы меня побрал если хотя бы половина из тех, кто встречает таких мужчин не пугается в первые же две-три-пять встреч. И, наверное, сотая
Глава клуба байкеров проявил симпатию и подбивает клинья? Как интересно, как будоражит! Какой брутальный мужчина! Как ты мне нравишься! Я хочу быть рядом с тобой и сделать тебя счастливым. Потому как если у женщины муж (пускай — мужчина) — настоящий глава клуба байкеров, это очень круто. Практически любая женщина будет любить себя рядом с таким мужчиной… Но спустя каких-то полгода, год, три, много — пять лет всё выворачивается наизнанку. И звучит уже совсем по-другому. Мол, зачем тебе мотоциклы — это опасно, лучше давай купим седан. И мужики эти бородатые твои надоели — дома надо чаще бывать, и свою бороду побрей, это нынче не модно!
А если не байкер, а, например, художник? Ну, творец со взором светлым и лицом бледным. Тонкая натура, романтичный, талантливый… Кто не будет любить себя рядом с художником? «Он будет писать картины, я буду его музой, а потом напишу мемуары…» Но работу лучше найди нормальную, люди вон визитки и рекламу в фотошопе делают, что ты как этот со своими масляными красками… И вообще — вместо мольберта лучше мы пуфик поставим, а малевать ты можешь… Не, не можешь. На работу, говорю, нормальную…
С мужчинами всё примерно так же. Разве что мужчины о «необыкновенных» мечтают гораздо реже. Вообще, мужчины вроде как в принципе реже мечтают. Может оно и к лучшему.
Пауза, которую взяла моя ненаглядная, делая вид что заваривает чай, заканчивалась.
— Гера-а-а-а… — Тася перестала колдовать у буфета, повернулась снова к столу и разлила из пузатого керамического чайника ромашковый настой по чашкам. — Ты действительно ясновидящий?
— Неа, — сказал я как можно более легкомысленным тоном. — Я из будущего.
И вцепился в чашку обеими руками.
— А? Как Алиса Селезнева? — вот за это я ее и люблю. Вроде и тема тревожная, а в глазах — смех! — И что там, мировая революция свершилась? На Марс полетели? Весельчак У миелофон не украл?
Фильм-то еще может и не сняли, но Тася был девушкой начитанной, и Кир Булычев явно был среди знакомых ей авторов. Как и Стругацкие, и Беляев с А. Толстым, и Грин, многие, многие другие. Только на это, да на чувство юмора и неиссякаемый оптимизм я и рассчитывал. Ну, может, еще на то, что она меня до сих пор не убила, а наоборот — детей вот доверяет, чай с ромашкой заваривает…
— Не-а. На Марсе в двадцать первом веке — одни роботы. Американские и китайские, наших нет. А что касается революций — то ну бы их в сраку, такие революции… — попытался снова побалагурить я, но получилось не очень.
— Погоди-ка, Гера… Ты сейчас всерьез? Как вообще это понимать? Я ведь прекрасно знаю, что ты — Герман Викторович Белозор, знаю сколько тебе лет, где ты родился, учился, работал… В конце концов — Пантелеевна, Анатольич, Волков, Исаков! Да и вообще — в Дубровице тебя не то что каждая собака… Каждая коза знает! Да подними подшивки «Маяка» вашего, там с твоей фамилией столько статей! — зачастила Тася.
— Если ты поднимешь подшивки «Маяка» и сравнишь статьи, написанные Белозором ДО и ПОСЛЕ — ты жутко удивишься, как сильно они отличаются друг от друга. Кое-что произошло за пару дней до твоей встречи со мной… С Белозором. С нами обоими, — глубоко вздохнул я.