Бритва Оккама
Шрифт:
— Продолжайте.
— Может, хватит говорить мне «вы», Ари?
Аналитик невольно улыбнулся. Однако ему пришлось признать, что Мона играла по правилам: она сложила оружие. Ни к чему и дальше ее дразнить.
— Продолжай, — сказал он наконец.
— Тетради дошли до наших дней и ныне хранятся в Национальной библиотеке, так как имеют большую историческую ценность. Но не только поэтому. Подлинная их история неизвестна. Многие пытались отыскать их след в веках, однако белых пятен предостаточно. Точно известно, что в тринадцатом веке тогдашний владелец рукописи решил пронумеровать страницы,
— Основатель вашей ложи?
— Да, но только не перебивай меня, слушай внимательно. В общем, человек по имени Мансель пронумеровал страницы тетрадей Виллара. Благодаря этой нумерации, выполненной римскими цифрами, мы сейчас знаем, что каких-то страниц не хватает. Специалисты по-разному оценивали их число, но в действительности не хватает ровно шести страниц. В восемнадцатом веке рукопись снова пронумеровали, на этот раз арабскими цифрами, и поэтому мы можем утверждать, что тридцать три страницы, ныне хранящиеся в Национальной библиотеке, в то время были расположены именно в таком порядке. Вот почему историки полагают, что недостающие страницы исчезли между пятнадцатым и восемнадцатым столетиями. Им также известно, что в тысяча шестисотом году тетради принадлежали семье Фелибьен, затем Мишель Фелибьен передал их в дар парижскому монастырю Сен-Жермен-де-Пре. В восемнадцатом веке рукопись стала национальным достоянием и в тысяча восемьсот шестьдесят пятом была занесена в каталог Национальной библиотеки под тем шифром, под которым значится до сих пор. Это то, что известно историкам.
— А что им неизвестно?
— Им неизвестно, что в пятнадцатом веке недостающие шесть страниц были намеренно изъяты самим Манселем, и каждая из них передана на хранение одному из членов основанной им тайной ложи Гильдии мастеров Франции. Для каждого из них его страница стала «квадратом» — так компаньоны долга называли пергаменты, в которых делали заметки о городах, где побывали во время своего путешествия по Франции. Когда один из членов ложи умирает, его квадрат передается новому посвященному.
— Но зачем он изъял эти шесть страниц?
— Эти страницы заключают то, чего не должны знать непосвященные. Тайну, которую нельзя разглашать. Поэтому каждую страницу следовало отделить и доверить надежному хранителю…
— Так в чем заключается эта тайна?
Молодая женщина рассмеялась:
— Ты же слышал — ее нельзя разглашать! Ари, ведь ты не поверишь, скажи я тебе, что сама этого не знаю…
— Угадала. Ради этих шести страниц вы готовы рисковать жизнью… Трудно поверить, что их тайна вам неизвестна.
— Уверяю тебя, по-настоящему она не известна никому из нас. Во всяком случае, насколько я знаю. Во время посвящения мы даем слово хранить собственный квадрат. Каждый член ложи знает только свою страницу. Остальные пять я никогда не видела, по крайней мере вблизи… Все они ведомы только мастеру ложи, хранителю шестого пергамента.
— О'кей. Если я правильно понял, ты сама хранишь одну из шести исчезнувших страниц?
Мона Сафран
— Да. Здесь.
49
— На этот раз у нас серьезные затруднения, Эрик.
С озабоченным видом Альбер Крон тщательно закрыл за собой дверь и сел в свое просторное кресло. На лице у него не осталось и следа улыбки, с которой он только что обращался к своим гостям.
— Слушаю вас, — ответил его собеседник, в свою очередь усаживаясь.
— Ари Маккензи нагрянул сегодня ко мне на конференцию.
Сорокалетний мужчина в темных очках стиснул подлокотники своего кресла. Так он и знал, что этот тип из госбезопасности доставит им неприятности, и теперь злился на себя за то, что вовремя не принял необходимые меры.
— Вы шутите?
— Мне не до шуток, мой юный друг.
— И как же он вышел на вас?
— Увы, тут есть несколько возможностей. Мона Сафран тоже туда заявилась.
— И кто только не побывал на вашей конференции!
— Возможно, он увязался за ней. Или нашел меня через вашего типа. Того, которого застрелил у себя на квартире.
— Этого еще не хватало!
— Не стану спорить. Теперь начнется гонка со временем, Эрик. Если Ламия добудет последние квадраты в срок, нас уже не остановить. Главное, чтобы Маккензи не нарушил наши планы.
— Его нужно устранить.
— Конечно. Трудность в том, что он больше не бывает дома и почти не появляется в офисе. Мы не можем его достать. К несчастью, когда он сегодня пришел на конференцию, у меня не было возможности его перехватить.
— Пусть это вас не беспокоит.
— О чем вы?
— Я знаю, как его найти.
Альбер Крон нахмурился. Самодовольство союзника его раздражало.
— Неужели?
— Да, мне известно, где он ночует.
— Отлично. Тогда поторопитесь.
Альбер Крон хотел подняться, но собеседник жестом остановил его:
— Погодите…. Вы мне ничего не рассказали о ваших открытиях. Так что вы там говорили про собор Парижской Богоматери?
С усмешкой старик опять опустился в кресло. Он взял со стола недокуренную трубку и снова ее разжег.
— Я начал расшифровку четырех первых квадратов, — произнес он наконец, выдохнув ароматный дым.
— В самом деле? И как только вам это удается. Я сотню раз их разглядывал, но так ничего и не разобрал…
— У вас нет нужной подготовки, Эрик. Каждому свое. Вы занимаетесь финансами, в которых я ничего не смыслю…
— Так по-вашему, место, которое мы ищем, располагается где-то под собором?
— Вполне возможно.
— Просто не верится.
— И правда. Мы уже близки к цели, Эрик.
— Близки к цели… Конечно. Но напоминаю вам, что мы ищем не совсем одно и то же. Кого-то из нас ждет разочарование.
— Вы в этом уверены?
— Вам прекрасно известно, что я не верю в россказни об озаренных свыше оккультистах. Вообще не понимаю, как образованный человек вроде вас верит в подобную чушь.
— Вот поэтому вам и стоит задуматься. Это вовсе не чушь, Эрик. Но успокойтесь, как знать, не обретем ли мы оба то, что нам нужно. Вы — то, что веками ищет ваша семья, а я — ответ, которого уже давно ждет мой орден.