Бродячее сокровище
Шрифт:
Он наткнулся на столь же прямой, беззастенчивый взгляд.
— Вместо Роблеса? — напрямик спросил лысый.
— Ага, вот именно, — непринужденно ответил Мазур, поскольку вопрос с равным успехом мог быть адресован как Кристине, так и ему.
— Это надежный человек, — торопливо сказала Кристина. — Мне его порекомендовала родственница…
Незнакомец пробурчал под нос что-то неразборчивое — о смысле, впрочем, нетрудно было догадаться.
— У вас есть более надежная кандидатура? — со светской улыбкой спросил его Мазур. — Нет, в самом деле, герр…
— Сеньор, —
— Это имя или фамилия?
— А какая вам разница?
— Да никакой, — подумав, сказал Мазур. Я — Джонни. Фамилия у меня длинная и непроизносимая, так что обойдемся без нее, какая вам разница?
— Американец?
— Оскорбляете, сеньор Хольц, — ухмыльнулся Мазур. — Австралиец. Хотя… Быть может, австралийцы вам не нравятся еще более, чем американцы? Но что поделать, придется потерпеть…
— Глупости, — сказал Хольц. — Я и не говорил, что американцы мне не нравятся, с чего вы взяли? Я их считаю полным дерьмом, вот и все. Австралиец? Ну, это чуточку лучше… Хотя я предпочел бы местного.
— Почему?
— Потому что местные — все же не такое дерьмо, как янки и прочие англосаксы. У местных еще сохранились кое-какие патриархальные традиции, они умеют держать слово…
— Забавно, — сказал Мазур. — Вы, может быть, не в курсе, но тем же славятся и отдельные австралийцы…
— Я вовсе не хотел оскорбить именно вас… Из скольких процентов вы работаете?
— Деловой подход…
— Ну, и все же?
— Из десяти процентов, — сказал Мазур.
— От всей суммы?
— Ну да, а чего бы вы хотели? Коли уж я для вас обоих буду стараться, мне сам бог велел снять десять процентов со всей суммы.
Синие, истинно арийские буркалы были холодными:
— А почему, скажем, не тридцать?
— Я уже подробно объяснял это Кристине, — сказал Мазур. — Не хочу повторяться. Скажу вкратце: я знаю свою норму. Так ведь говорят не только о выпивке, а? Тридцать процентов — это та сумма, что может ввергнуть вас в искушение не заплатить, предпринять что-то опрометчивое… А десять — вполне приемлемо, вам не будет особенно жалко…
— Куда ехать? — нетерпеливо вмешалась Кристина.
— До конца улицы и направо, — бросил Хольц, вновь повернулся к Мазуру. — Интересно вы рассуждаете… Вы — или чертовски здравомыслящий парень или ловкий разведчик…
— Тьфу ты, — сказал Мазур. — А разведка-то тут при чем? Впервые слышу, чтобы разведка гонялась за бриллиантовым кладом… Да не ерзайте вы так и не лапайте пушку под рубашкой… Ну да, мне сказали, что там бриллианты, а чего же вы хотели? Не ребенок же я, в самом деле, чтобы работать вслепую… Давайте сразу расставим все точки, идет? Мы с Кристиной… в общем, так оно и обстоит: мы с Кристиной… Объяснять вам, взрослому мальчику?
Кристина возмущенно поджала губы, но воздержалась от опровергающих комментариев — вспомнила, должно быть, как сама объявила перед доном Хайме Мазура своим натуральным хахалем. Что ж, пусть потерпит, очень уж удобное объяснение, которое снимает большую часть подозрений…
— Понятно, — сказал этот самый Хольц, изобразив подобие улыбки. —
— Что-то вроде, — сказал Мазур.
— Теперь налево, возле магазина — направо… Значит, австралиец? Откуда знаете акваланг?
— Армия, — кратко пояснил Мазур. — Парашютисты. Всесторонняя подготовка.
— А потом?
— Болтался по морям. Не особенно и везло. Решил осесть здесь. Познакомился с Кристиной… Нашлись, как ни удивительно, общие знакомые. Что вы так пялитесь, не верите?
— Я никогда никому не верю, Джонни, — доброжелательно объяснил Хольц. — Просто одним я не верю больше, а другим не верю меньше, вот и вся разница…
— Я — из которых? По вашим первым впечатлениям?
— А черт вас знает, — осклабился Хольц. — Я же не господь бог, чтобы вот так, с маху заглянуть вам в душу… Просто имейте в виду: я, если нельзя иначе, готов расстаться с пятью процентами из своей доли… вы правы, это именно та сумма, которой не жалко, которая не давит на алчность. Но сразу должен предупредить: не пытайтесь меня обмануть, если у вас на уме что-то постороннее, при первом же финте я вас прикончу…
— Вот совпадение, — сказал Мазур, — в точности то же самое и я собирался вам объявить…
— Прекрасно, — с непроницаемым лицом сказал Хольц. — Теперь направо, сеньорита Кристина, прибавьте газку и резко сверните за угол… Нет, похоже, хвоста все же нет, я бы заметил раньше…
— Как это вы придумали с мопедом? — спросил Мазур чуть ли не почтительно. — Ловко…
— Голову нужно иметь на плечах, — ответил Хольц не без самодовольства. — Теперь направо, налево за угол…
Мазур не стал сообщать этому осколку кригсмарине, что их мысли шли параллельными курсами — черт с ним, пусть почувствует свое арийское превосходство, в таких случаях люди чуточку расслабляются, бдительность теряют…
Кристина, подчиняясь указаниям Хольца, остановила машину, они вышли и еще минут десять петляли по закоулкам. Наконец немец мотнул головой в сторону одного из домов:
— Вон туда.
Дом был трехэтажный, кирпичный, обшарпанный, явно пребывавший в упадке. Вообще, квартальчик, сразу видно, не из фешенебельных — не район притонов, но пристанище бедняков, перемешанных с криминальной мелочью: мусор валяется прямо на тротуаре, на углу торчат две девки характерного облика, масса других примет…
Должно быть, те же мысли пришли в голову и Кристине. Она недоуменно подняла брови:
— Я полагала, вы снимите домик… Как-никак денег я вам дала достаточно…
Хольц с непроницаемым видом покосился на нее:
— Здесь, понимаете ли, надежнее. Во-первых, люди определенного пошиба, вроде меня, в таких кварталах насквозь привычны и не вызывают никакого интереса — еще один смутный бродяга, коего по здешнему кодексу чести не принято особенно расспрашивать… Во-вторых, любые нездешние шпики очень быстро бывают здешним людом засвечены — и об их нескромных расспросах согласно тому же кодексу чести принято немедленно сообщать объекту расспросов…