Броневой

Тё Илья

— Годиться, — подтвердил Юнга и почему то с вызовом посмотрел на Мешка (тот лишь ласково улыбнулся, продолжая сверкать цепью и «Смит& Вессоном»). — Я подъеду утром, всё гляну. И сам оплачу.

— Цэ ж подарок!

— Байк подарок. Тюнинг за мой счёт.

Мешок усмехнулся. Видать, проявления Юнгой самостоятельности его задевали.

— Тут кто-то про сроки заикался, — откровенно изменившимся тоном объявил он. — Надо сделать быстрей, пацаны. Конкретно быстрей!

Тон стал жёсткий. Даже хамоватый. Маляр покачал головой.

— Быстрей

можно двигатель поставить. Это реально. С художкой сложнее. Ей занимаюсь только я. Впрочем, для вас постараемся ускориться даже в этом вопросе. Как можем. Дело в том, что в росписи техники много сугубо механической работы: разорка-снятие, химическая обработка деталей перед покраской, сушка, удаление лекал и все такое прочее. Калмыш с этим мне поможет. Ну, не поспим пару ночек. В общем, стандартный срок на такой объем у нас — десять дней. Для вас сделаем в неделю. Устроит неделя?

Тут уж переглянулись Веник с Мешком. Что-то в этой переглядочке двух громил Маляру опять не понравилось. Знать бы что.

— Нет, не устроит, — уже ожидаемо для Малярийкина нагло возразил Мешок. — Мы хотим малому, то есть Юнге, подогнать новый байк до следующего боя.

— Когда бой?

— Через четыре дня.

— То есть мы на третий должны сдать?

— Ну да.

— Мало времени. Не успеем. Чисто технологически. Грунт и краска встают сутки. Грунт сутки и краска сутки.

— Ну, вот как раз, три дня. Уложишься.

— Ещё двигатель надо менять. Невозможно.

— Так ты ему поможешь, а он тебе. Не поспите три ночки. Так и уложитесь!

Малярийкин, до этого в упор смотревший на Мешка, отвёл взгляд. Будучи маленьким кривым уродом он никогда не лез на рожон и в драку. Ведь большинство пацанов в любом возрасте были всегда крупнее и сильнее его. Однако, когда начинали хамить, на Маляра медленно накатывало бешенство. Впрочем, он с ним боролся. Ведь когда бешенство вырывалось наружу, его всегда били. Без вариантов. Рост, млять. Физические данные. Такого, чтобы бил он — не было никогда. Во всяком случае до того, как он взял в руки монтировку. А потом обрез.

— Исключено, — отрезал Маляр, глядя в пол. — Не надо давить, пацаны. Художка дело тонкое. Надавите — мы и правда сделаем. Вот только будет ли лучше? Не будет. Это творческая работа. Отвечаю.

Неожиданно, Малярийкину помог сам Юнга.

— В натуре, чё мудрить то? Вы что? Потерпим лишний день. Не надо бомбить, ребят. Всё хорошо!

Веник с Мешком покумекали, помолчали.

— Ладно, — согласился, наконец, ворононосец, — неделя и не суткой меньше.

Он ткнул толстым сосискообразным пальцем Маляру в грудь.

— А за сроки, красавец, и правда ответишь. Лично. Понял?!

Маляр понял.

На том и разошлись.

* * *

Когда байкеры укатили, Калмыш вернулся в ангар довольный, со ртом до ушей. Посмотрел на мутного Малярийкина, ткнул его кулаком в грудину.

— Ты че кислый такой, братюнь?

Попёрло же! Клиенты, заказы! А деньжища какие пообещали! Ты чё борзеть то с ними начал? Не так то много у тебя работы с этой росписью. Ты их штампуешь как свой автограф. В чем проблема, братюнь?!

Маляр шмыгнул носом.

— Ты это, чо там с движкой? Не жалко продавать то? Столько возился.

— Я ж её на бабло меняю, братюнь. Ещё одну куплю! В этом мире всего полно, тока денег мало!

Малярийкин скривился.

— Ладно, — сказал он, — делай что хочешь, только меня к своей высокой финансовой философии не приобщай, лады? И знаешь … осторожней бы ты с ними. Бандюки, знаешь, они всегда бандитами остаются.

— Да всё нормально будет, братюнь.

— Слышь, нормалист, расскажи мне лучше про Юнгу. Кто это? И вправду танкист-чемпион? Тебя вообще не напрягает, что к нам в сарай первые лица Сибири зачастили? Как к себе домой. Уже третий на медне.

Маляр обычно не курил, но тут вдруг что-то потянуло. Тем более в заначке от одного из клиентов сохранился настоящий, еще довоенный америкосовский «Кэмэл». Не из турецкого табака, который и сейчас попадался в продаже. А оригинальный, так сказать, «мэйд ин ю-эс-эй». Виргиния, сука, блендед.

Достав пачку из кармана куртки, он воздел её в воздухе, чтобы напарник мог опознать уникальный предмет, и дабы, соответственно, в напарнике проснулось неистовое желание. Потом достал по сигаретке, протянул Калмышу. Затянулись.

— Да чё рассказывать? — начал товарищ, пропуская вопрос о «первых лицах» мимо ушей. — Юнга, конечно, не чемпион, но подающий надежды. Сильно, понимаешь, подающий. Появился в К.Т.О. год назад. Победа за победой. Бабла в него, братан, влили чехи немеряно. С разбегу сиганул в премьер-лигу К.Т.О., а оттуда пулей ворвался в вышку. Вот теперь даже с Шапроном тягаться хочет. В топ-20 лучших танкистов недавно вошёл. Бой на Скайбоксе через четыре дня топовый будет. Крутяк весь участвует. Тотализаторы уже столько ставок набрали, что на год бы хватило всему городу. На Юнгу и Шапрона в основном ставят. Один к семи, правда. Но это уже хорошо. Это значит, что на малого уже надеются. Это люто. Крепчает парнишка на глазах. Злой как сволочь, не смотри что глазки у него детские и зелёные. В общем, надежда. Возможно, и правда, будущий чемпион.

Маляр хмыкнул.

— Что-то здесь не то.

— А что?

— А всё.

— Ты конкретно скажи.

— Да Юнга этот твой хвалёный. Какой он на хрен злой? Он же ребенок почти. Не похож он на чемпиона. Я не спорю, Юнга, возможно, молодец, но … Но вот про глазки, кстати. Глаза у него в натуре, братюнь, детские, наивные. Взгляд добрый, сука, щенячий. Как с такими глазками он на Шапрона попрёт? Мне кажется, мутят они что-то.

— Кто мутит?

— Чехи. Чехи с этим твоим Юнгой. А Шапрон … А Шапрон, кстати, с нами что-то мутит. Не верю я, что он из светлых побуждений нас поднимает.